Папа бушевал долго, он побагровел и взъерошился. Фифи трепетала – закрыла ладошками рот и вжалась в спинку стула, словно хотела стать невидимкой. Громила знай себе ухмылялся – на пару с Катастрофой, которая обожала наблюдать, как папа выходит из себя. Говард вытащил из-под машинописной страницы хлеб и масло и, не дожидаясь, пока папа закончит кипятиться, намазал себе бутерброд.
– И вообще, я больше Арчеру ни слова не напишу! – воскликнул папа. – Все, решено!
– Пап, а поругайся еще! – попросила Катастрофа. – У тебя так смешно живот прыгает, когда ты орешь!
– Я язык проглотил и зубами закусил, – ответил папа. – Возможно, на веки вечные. И живот мой больше прыгать не будет.
Фифи нерешительно хихикнула, а Громила прогудел:
– Арчер хочет другие две тыщи.
– Ну так он их не получит – обойдется! – объявил папа, скрестил руки на груди, точнее, над животом и уставился на Громилу.
Тот ответил столь же пристальным взглядом и предупредил:
– Пока не сделаете – не уйду.
– Тогда советую запастись раскладушкой и сменой одежды, – холодно произнес папа. – Вы тут застрянете надолго. Повторяю, я ни словечка не напишу.
– Почему? – спросил Громила.
Папа скрежетнул зубами, да так, что все услышали. Но ответил спокойно:
– Наверно, вы не уловили суть моих объяснений. Я против того, чтобы мной помыкали. И я занят работой над новой книгой.
Услышав про новую книгу, Говард с Катастрофой хором застонали.
Папа холодно посмотрел на них.
– А как иначе я заработаю всем вам на хлеб и ореховое масло? – поинтересовался он.
– Когда у тебя в работе новая книга, ты нас не замечаешь и чуть что – на шум ругаешься, – проворчал Говард.
– И ворчишь, и спишь наяву, и забываешь купить поесть, – присоединилась Катастрофа.
– Значит, привыкайте! – рявкнул папа. – А заодно привыкайте и к Громиле, потому что я намерен написать эту книгу, сколько бы он мне ни мешал.
И папа смерил Громилу вызывающим взглядом. В ответ Громила протопал к стулу, на котором сидел в первый раз, и опять уселся, плотно и основательно. Он вытянул длиннющие ноги, обутые в массивные ботинки, и мгновенно заполнил собой всю кухню. Затем вытащил нож и принялся чистить ногти, будто со вчерашнего дня не сходил с места.
– Располагайтесь как дома, – любезно сказал ему папа. – С годами мы, наверно, к вам привыкнем. – Тут его осенило, и он спросил Фифи: – Как вы думаете, за постоянно проживающего Громилу можно скостить налоги?
– Н-не знаю… – беспомощно выдавила Фифи. Она попятилась в прихожую и поманила за собой Говарда. За ними увязалась и любопытная Катастрофа – затаилась подслушивать в гостиной, но была обнаружена.
– Это ужасно, – прошептала не на шутку расстроенная Фифи. – А все я виновата.