Вот и нижняя площадка, и выход – на задний двор Городского совета, заставленный гигантскими мусорными баками на колесах. Поспешая за Громилой, Говард вдруг с раздражением сообразил: он же напрочь забыл спросить, как именно Арчер (или кто там из этих семерых братьев) вообще вышел на мистера Маунтджоя и заставил его на себя работать. А теперь уже не вернешься и не спросишь – даже думать нечего.
Задний двор вывел их на стоянку, а та – в боковой проулок. На углу с центральной улицей Громила высунул из-за угла голову и опасливо огляделся. С фасада, у парадного входа в Городской совет, мерцали мигалками три полицейские машины с распахнутыми дверцами.
Громила довольно ухмыльнулся:
– Еще чуток – и Диллиан нас накроет! Быстрее шагай.
– Диллиан? – Запыхавшийся Говард едва поспевал за Громилой.
– Окучивает закон и порядок.
– А-а, ясно. Теперь давайте пойдем и повидаем Арчера, – предложил Говард.
Но у Громилы оказались иные планы.
– К папаше твоему. Наведаться насчет слов.
И Говард поспешил за Громилой в сторону дома.
Если у Громилы возникали свои планы, он устремлялся к цели неуклонно, как мощное течение. Так что, похоже, Говард тут был бессилен.
Глава третья
Спустя пять минут Говард и Громила подошли к угловому магазинчику по Верхней Парковой. Говард обрадовался родным местам – большим уютным домам и знакомому высокому дереву возле номера восемь. Даже «классики», которые упорно чертила на асфальте Катастрофа с подружками (когда не ссорилась с ними), и те его обрадовали. Но больше всего Говарда обрадовало то, что рядом с их домом номер десять не мерцала мигалками полицейская машина. Уф! Говард выдохнул с облегчением. А ведь мистеру Маунтджою ничего не стоило назвать полиции фамилию Сайкс.
Папа обнаружился в кухне: вместе с Фифи и Катастрофой уплетал бутерброды с ореховым маслом.
При виде Громилы всех троих перекосило, а тот как ни в чем не бывало пригнул головенку, чтобы не задеть притолоку, и вдвинулся в кухню вслед за Говардом.
– Только этого нам не хватало! – вырвалось у папы.
А Фифи воскликнула:
– Громила вернулся, мистер Сайкс, он не отстает! Он теперь все время будет нас донимать, словно фамильное привидение?
Катастрофа ощерилась:
– Это все Говард виноват!
– Что за шум? – спросил Громила.
Шумели ударные инструменты – глухо, но отчетливо погромыхивали из-под груды одеял в прихожей.
– Весь день не замолкают, – со вздохом сообщил папа.
– Разберусь, – заверил его Громила и протопал в прихожую.
Говард помедлил, чтобы перехватить бутерброд, поэтому не успел увидеть, что Громила сделал с ударными. Когда Говард пришел, одеяла уже валялись в стороне, а Громила, уперев руки в боки, высился над безмолвной грудой