Если предположить, что договоры на издание книги «Яшка» с этими издательствами были подписаны, а они сами называют себя в письме «издателями командира Бочкарёвой», то это обращение в посольство, скорее всего, связано было не с заботой о судьбе Марии и Леонида, а с финансовыми и иными интересами зарубежных издателей по обязательствам согласно издательскому договору. Ведь, судя по всему, Бочкарёва уехала из Америки, не получив от издателей никаких денег за будущую книгу. Об этом косвенно свидетельствует тот факт, что из-за отсутствия у неё каких-либо личных средств, она обратилась за материальной помощью в российское посольство, которое вынуждено было выдать ей аванс в размере 8 долл. 75 центов для оплаты проживания в отеле.28
На американской земле снова сошлись жизненные пути Марии и журналистки Риты Дорр. Первое знакомство с американкой состоялось в июне 1917 года в революционном Петрограде, где она была в качестве зарубежного корреспондента. Рита вместе с командой смерти Бочкарёвой отправилась 23 июня из столицы в сторону фронта в одном вагоне с женщиной-прапорщиком. В пути они много общались и между ними установились доверительные отношения.
Поэтому в конце мая 1918 года в своём интервью для газеты «Ивнинг мейл» (Бирмингем, Британия), которую в Америке представляла Р. Дорр, Мария сообщила о том, что ей эта газета предложила опубликовать её мемуары и что она думает над этим предложением.29
В этой связи возникает вопрос о том, когда и в чьей голове впервые вообще возникла мысль о том, что надо написать книгу о жизни Марии Леонтьевны. С какой целью и кому в Америке могли потребоваться воспоминания неграмотной сибирячки из далёкой России? Известно, что до этого она о себе и своём прошлом рассказывать не любила. С газетчиками общалась по необходимости, стараясь на вопросы отвечать по-военному кратко, без подробностей. При этом, как она сама потом вспоминала, ответы на некоторые вопросы Мария сознательно давала неверные и не соответствовавшие действительности, но понятные, с её точки зрения, простым людям. А на американской земле у неё вдруг проявилась готовность к многочасовым рассказам о своём прошлом, да ещё и с обещанием рассказать всю правду о себе. При этом Дон Левин в своём вступлении к книге «Яшка» написал, что она мечтала о том, чтобы её жизнь была описана