Она долго прислушивалась, приложив ухо к двери. Но снаружи раздавался лишь тихий плеск волн. Наконец, сдвинув засов, осторожно высунула голову. Светило яркое солнце. Палуба была пустынна.
Выбравшись из каюты, девушка увидела окровавленную, изодранную в клочья одежду старика и подсыхающую лужу крови. На корме лежала скрюченная человеческая кисть.
Океан был тих и спокоен, а течение все-также несло корабль в неведомое.
Девушка опустилась на палубу и разрыдалась.
Глава 3
Мариголь давно потеряла счет времени. Иногда начинала бредить: казалось, – это всего лишь сон, принесенный Черлом, украденный у сошедшего с ума заезжего моряка.
– А – а, а – а, – страшно подвывала она, вторя свистящему ветру. Сомнамбулой шатаясь по палубе или вцепившись в шершавую мачту, корчила непристойные рожи проплывающим облакам, грозила им кулаком, плевала в небо…
Взвыть бы так, чтоб навек потух, окунулся во мрак страдающий разум. Стать ничего не понимающим животным: жующим, фыркающим, незаметно стареющим. И когда придет конец времен, она даже не осознает этого. И когда прильнет к ее телу зеленоватый ургол… она даже не поймет. Глянет тупо в его глаза-щели, в бездонные трещины, улыбнется… и он накроет влажно-ледяным ртом ее губы – полнокровно-горячие. И когда не станет ее… она даже не заметит.
Где- то есть земли? Чистые, свежие? Свободные? Есть еще люди на этой планете, или все они теперь – ургол? Где та Чистая Земля? Кто-то успел спастись на кораблях? И сейчас с тоской и надеждой вглядывается в бескрайний океан, вцепившись потрескавшимися руками в борт своего судна?
Если перестает верить, – бросится в холодную воду. И пусть прожорливые рыбы растащат ее никчемное тело на тысячи аппетитных кусочков.
Ургол, ургол, – слышится в плеске волн… ургол, ургол, – свистит в завывание ветра. Она зажимает пальцами уши, зажмуривает глаза. Ургол, ургол – звучит в голове…
Мариголь не ставила парус, судно исправно неслось по течению. Ей уже с трудом верилось, что где-то в океане грохочет огромная воронка, ведущая в бездну. С тех пор как погиб Совгор не случалось штормов, и никакие чудища не осаждали ее корабль.
Девушка наполняла бочки дождевой водой, а когда стали заканчиваться запасы провизии, научилась ловить рыбу сетями. Она потрошила ее кинжалом и ела сырой, давясь и борясь с тошнотой. Но позже привыкла, и без всякой брезгливости впивалась зубами в холодную мягкую плоть.
Иногда в мелкую сеть попадался косяк креветок, и тогда она пировала. Моллюски перебирали лапками, когда она отрывала их маленькие усатые головки, высасывая из мягкого панциря нежное мясо. Даже сырыми, креветки были бесподобны! Изредка встречались коралловые рифы, и Мариголь добывала мидии, отдирая их от камней, покрытых мягким ковром