– Наше соглашение категорически запрещает тебе вторгаться в Мерсию.
– Так и есть, – с улыбкой ответил Хэстен, – только мы еще не заключили этого соглашения.
Но мы все-таки его заключили. Мне пришлось уступить Хэстену «Дракона-Мореплавателя», а во чреве этого корабля лежали четыре окованных железом сундука, полных серебра. Такова была цена соглашения.
Взамен на корабль и серебро Хэстен пообещал оставить Уэссекс и не обращать внимания на Мерсию. Он также согласился принять миссионеров и дал мне в качестве заложников двух мальчиков, заявив, что один из мальчишек – его племянник, и это могло быть правдой. Второй мальчик был помладше, одет в тонкий лен и носил роскошную золотую брошь. Он был красивым парнишкой с блестящими светлыми волосами и тревожными голубыми глазами. Хэстен встал за спиной мальчика и положил руки на его маленькие плечи.
– Это, господин, – благоговейно произнес он, – мой старший сын, Хорик. Я даю его тебе в заложники.
Хэстен помолчал и как будто шмыгнул носом, борясь со слезами.
– Я даю его тебе в заложники, господин, в знак своей доброй воли, но умоляю тебя присмотреть за мальчиком. Я очень его люблю.
Я посмотрел на Хорика.
– Сколько тебе лет?
– Ему семь, – ответил Хэстен, похлопав Хорика по плечу.
– Дай ему ответить самому, – настойчиво проговорил я. – Так сколько тебе лет?
Мальчик издал горловой звук, и Хэстен присел на корточки, чтобы его обнять.
– Он глухонемой, господин Утред, – сказал Хэстен. – Боги решили, что сын мой должен быть глухонемым.
– Боги решили, что ты должен быть лживым ублюдком, – ответил я, но тихо, чтобы люди Хэстена не услышали и не оскорбились.
– А если даже и так? – забавляясь, спросил он. – Что с того? И если я говорю, что этот мальчик – мой сын, кто докажет обратное?
– Ты оставишь Уэссекс? – спросил я.
– Я выполню наш договор, – пообещал он.
Я притворился, будто поверил. Я сказал Альфреду, что Хэстену нельзя доверять, но Альфред был в отчаянии. Король был стар, он видел, что в недалеком будущем его ждет могила, и хотел избавить Уэссекс от ненавистных язычников.
Поэтому я отдал серебро, взял заложников и под темнеющим небом пошел на веслах обратно к Лундену.
Лунден был построен там, где земля поднималась от реки гигантскими ступенями. Терраса шла за террасой; на верхней римляне построили самые грандиозные свои здания. Некоторые из этих зданий еще стояли, хотя и пришли в печальный упадок. Их залатали с помощью плетней, и, словно парша, облепили их крытые тростником и соломой хижины саксов.
В те дни Лунден был частью Мерсии, хотя Мерсия и сама походила на великие римские здания: наполовину павшая, она была покрыта, как паршой, датскими ярлами, которые селились на ее плодородных землях.
Мой кузен Этельред был главным олдерменом Мерсии. Предполагалось, что он – ее правитель, но его держал на коротком