Он умолк на минуту и потом продолжал в порыве того странного красноречия, которое по временам находит на зулусов и доказывает, что это племя отнюдь не лишено интеллектуальных способностей и поэтического чутья:
– Что такое жизнь? Отвечайте, о белые люди! Вы – премудрые, вы, которым ведомы тайны Вселенной, тайны звездного и надзвездного мира! Вы, которые устремляете ваши слова без голоса в дальние пространства, откройте мне тайну жизни, отвечайте мне, откуда она берется и куда исчезает? Вы не можете отвечать, вы не знаете. Слушайте, я скажу вам! Из тьмы мы берем начало, и в тьму мы снова уходим. Как птица, увлеченная бурным вихрем в ночную пору, мы вылетаем из ничего; на минуту наши крылья промелькнут при свете костра, и вот мы снова устремлены в ничто. Жизнь – ничто. Жизнь – все. Это – рука, которой мы отстраняем смерть; это – светляк, который светится во время ночи и потухает утром; это – пар от дыхания; это – малая тень, что бежит по траве и пропадает с солнечным закатом!
– Странный вы человек, – сказал сэр Генри, когда он перестал говорить.
Омбопа засмеялся:
– Мне кажется, что мы с тобой очень похожи, Инкубу. Может быть, и я ищу брата по ту сторону гор.
Я посмотрел на него довольно подозрительно.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил я. – Что ты знаешь об этих горах?
– Очень мало знаю. Там есть чуждая страна, страна волшебных чар и чудных тайн; страна храбрых людей, деревьев, потоков, белоснежных гор и великой белой дороги. Я слыхал об этом прежде. Но к чему говорить? Уже темнеет. Кто доживет – увидит!
Я опять покосился на него недоверчиво. Он положительно знал слишком много.
– Тебе нечего меня опасаться, Макумацан, – сказал он, отвечая на мой взгляд. – Я вам не рою яму. Я ничего против вас не замышляю. Если мы когда-нибудь перейдем за эти горы, по ту сторону солнца, я скажу все, что знаю. Но смерть бодрствует на этих горах. Будь мудр и вернись назад. Ступай и убивай слонов. Я сказал!
И, не прибавив ни единого слова, он поднял копье в знак приветствия и пошел назад в лагерь, где мы нашли его вскоре после того. Он сидел и преспокойно чистил ружье, как всякий другой кафр.
– Вот странный человек, – сказал сэр Генри.
– Да, – отвечал я, – даже чересчур странный. Не нравятся мне его странности. Он положительно что-то знает, да только не хочет сказать. Но ссориться с ним не сто́ит Странствие наше такое диковинное, что таинственный зулус ему только под стать.
На другой день мы сделали все необходимые приготовления к походу. Конечно, невозможно было тащить с собой через пустыню тяжелые карабины и тому подобную кладь, так что мы рассчитали своих носильщиков и поручили хранить вещи до нашего возвращения одному старому туземцу, у которого был крааль