После того мы продолжали свое путешествие без всяких дальнейших неприятностей приблизительно до часу ночи. Тут мы остановились, выпили понемножку воды (ведь теперь она была для нас величайшей драгоценностью) и, отдохнув с полчаса, пошли дальше.
Мы шли, покуда наконец восток не подернулся нежным румянцем, точно личико девушки. Вот показались бледные лучи розового света, мало-помалу превратившиеся в золотые полосы, по которым проскользнул рассвет в широкую пустыню. Звезды становились все бледнее и бледнее и наконец пропали совсем; побледнела золотая луна, и горные цепи ясно выступили и обозначились на ее потускневшем диске, как обозначаются кости на лице умирающего; потом загорелись одни за другими ослепительные лучи и, точно сияющие копья, устремились далеко-далеко в недра беспредельной равнины, вонзаясь в ее туманный покров, пронизывая и воспламеняя его ярким светом; вся пустыня облеклась трепетным золотым сиянием, и день настал.
А мы все шли не останавливаясь, хоть и рады были отдохнуть немножко, потому что знали, что когда солнце поднимется выше, идти дальше будет невозможно.
Наконец часам к шести мы заметили небольшую группу скал, поднимавшихся над равниной, и поплелись к ним. На наше счастье, одна из этих скал так сильно выдавалась своей вершиной, что образовала род навеса, под которым мы нашли превосходное убежище от зноя. Мы сейчас же туда залезли, напились воды, поели бильтонга, улеглись и скоро крепко заснули.
Когда мы проснулись, было уже три часа пополудни, и наши носильщики собирались в обратный путь. Они уже достаточно насладились пустыней и ни за какие ножи в мире не пошли бы дальше. А потому мы напились вволю и, опорожнив таким образом свои походные фляжки, наполнили их водой из мехов, принесенных туземцами, после чего отпустили их домой.
В половине четвертого тронулись и мы. Печально и безотрадно было кругом: ни одного живого существа, кроме нескольких страусов, не виднелось на всем протяжении обширной песчаной равнины. Очевидно, для зверей было слишком сухо, а из пресмыкающихся нам попались только две-три смертоносные кобры. Из насекомых здесь водились только мухи, обыкновенные комнатные, но зато они здесь встречались «не одинокими соглядатаями, а целыми летучими отрядами», как сказано где-то в Библии. Удивительное создание эта обыкновенная муха! Вы встретите ее везде, куда ни пойдете, и, должно быть, это всегда так было. Я видел их в кусках янтаря, которому, как мне сказали, могло быть чуть ли не пятьсот тысяч лет, и они были точно такие же, как современные мухи. Я почти не сомневаюсь, что они будут жужжать вокруг последнего человека, когда он станет умирать, если это случится летом, и будут кружиться над ним, ожидая удобного случая, чтобы сесть ему на нос.
На закате мы остановились, поджидая луны. Она взошла в десять часов, спокойная и прекрасная, как всегда; мы пошли дальше и, отдохнув всего только раз, около двух часов ночи, тащились всю ночь напролет, пока благодатное