Пытливый лихорадочно и тщетно рылся в себе. Нет, ничего такого, что можно было бы назвать догадкой и взволновать его, он не находил. И ему ничего не оставалось, как состояние своего беспокойства отнести к тому, за чем он, не прекращая своего общения с друзьями, наблюдал.
4. Кара
Отряд Ареско, взбудораженный трагической вестью, поспешно пробирался к городищу по самой короткой дороге. Шли по звериным тропам. То спешившись, прокладывая топорами и ножами себе путь в сплошной стене колючих зарослей, то, нещадно погоняя коней, мчались во весь опор на небольших равнинных пространствах.
К еще дымящемуся своему поселению они подошли где-то к полудню. Завидев разоренные жилища, всадники, не помня себя, ринулись к ним. Каждый хотел как можно скорей оказаться у своего очага. Но властный голос вождя заставил воинов натянуть поводья. Их предводитель, несмотря на молодость, был суров и лют. Ослушания – не терпел. Сородичи боялись его горячего и скорого суда.
Ареско сидел на коне мрачным каменным идолом. Он не сдвинулся с места, пока все воины отряда не обступили его. Речь произнес негромко, отрывисто и ясно.
– Мы должны отомстить. Времени мало. Мертвых предать земле. Постарайтесь поесть и поспать. Выступим до захода солнца. Сбор – здесь. Все! По домам!
… Мужчины плакали, как дети. Слышать их было тягостно. И до тошноты невыносимо было смотреть на обезображенные и обугленные трупы людей. Пытливый перевел взгляд на подворье Ареско. Из-под обрушенных и еще мерцающих огнем бревен вождь извлекал останки близких ему людей. Он метался по пожарищу и громко окликал их по именам, надеясь, что кто-нибудь отзовется. Жена его, прижав к себе спящего мальчонку, опустошенно и надрывно выла. Как волчица. Жутко. По-сумасшедшему…
Убийцы тем временем уходили все дальше и дальше. Отягощенные добычей, они продвигались медленно. Их задерживало тучное стадо угнанного скота и валившаяся от усталости и голода добрая сотня пленников.
Поджидая погоняемых животных и людей, они часто устраивали привалы. Обжирались жареным на кострах свежим мясом и до одури напивались чего-то хмельного. Потом трапеза продолжалась теми, кто сопровождал пленных. А те, что были сыты и пьяны, набрасывались на женщин, насилуя их на глазах у всех.
Засыпали где попадя. Так же и испражнялись. В открытую. Нисколько не стесняясь. Охранения не выставляли. Они не боялись скорого возмездия. Знали, Ареско со своим воинством ушел воевать с другим племенем. Вернется не скоро.
Но как бы медленно они ни шли, воинам Ареско их было не догнать. Пытливый хорошо это видел. И жалел об этом. Он ненавидел этот чавкающий и пьяный сброд, причислявший себя к человеческому роду. И Пытливый решил наказать их сам. На последнем привале.
Горилла остановил свою узколобую ораву у подножия пологой горы, когда сгущались сумерки.
– Запалить костры! – приказал он. – Заночуем. Завтра снимемся пораньше, чтобы засветло прийти домой. Пойдем без отдыха… Еду и женщину притащите мне вон под ту скалу, – Горилла показал на склон