– Не можешь, – сухо сказала мать. «Ты, слава Богу, не в Турции и не в Индии какой, а в христианской стране. Не говоря о том, что за дядю замуж не выходят».
– Он мне не настоящий дядя, – упрямо отозвалась девочка. «И не сейчас, а когда мне будет четырнадцать. Или тринадцать», – добавила она.
– Не пори чушь, – Марфа откинулась на подушки: «Так и летит время, – она смотрела на вытянувшуюся дочь, – Тео уже не ребенок». Она добавила:
– Дядя Стивен уезжает в Новый Свет с близнецами, а мы остаемся здесь. Ты выйдешь замуж, но попозже, а не в тринадцать лет.
– Я тебя ненавижу! – разрыдавшись, вылетев из комнаты, Тео натолкнулась на отчима. Петя попытался ее поймать, но девочка, вырвавшись, бросилась по лестнице наверх, в детские.
– Что случилось? – присев на постель, Петя поцеловал жену.
– Она за Степана замуж собралась, – усмехнулась Марфа. «Говорит, что готова ждать года три али четыре, но не боле». Петя погладил сонных младенцев по головам:
– Девчонкам потом тоже надо женихов находить. Не было у меня детей, а теперь сразу пятеро, и дай Бог, еще появятся.
Марфа прижалась к его плечу: «Думаешь, обойдется все?»
Синие глаза мужа посмотрели на нее с любовью:
– Посмотрим, Марфа. Но, кажется, что у нас с тобой случилось, такое один раз в жизни бывает. Давай, девчонки спят и ты тоже отдохни. Я бумаги сложу, а то у тебя не постель, – он усмехнулся, – а кабинет.
Оказавшись в колыбели, девочки прижались друг к другу. Бронзовые косы задремавшей Марфы разметались по белым кружевам постели, домашнее платье осталось расстегнутым.
Пристроившись рядом, Петя понял, что и сам вымотался, каждый день, рискуя жизнью. Он зевнул:
– Один неверный шаг и мне снесут голову даже не на плахе. Влепят пулю из мушкета и зароют в безымянной могиле.
От Марфа пахло молоком и цветами. Обняв ее, слушая сопение дочерей, Петя спокойно заснул.
Тео, глотая слезы, бросилась на кровать в пустой детской. Она почти решила постучаться в дверь его кабинета и все сказать. Но его не было дома, а ждать она не могла. Решительно вытерев лицо, Тео потянула к себе перо.
– Опять мы с тобой здесь ночуем, как в прошлый раз, – Степан разлил по бокалам вино, – но знал ли я тогда…
– Когда ты мне написал о Маше, я был в Париже, по дороге сюда, – Петя выпил:
– Что я тебе могу сказать, брат? Помнишь, ты мне еще давно сказал, у сего камина: «Коли любишь женщину, дак и дети ее, твои дети».
– Что он за человек был? – спросил Степан.
– Он был мой друг, – тихо ответил Петя:
– Очень хороший, очень одинокий. Умный. Смелый. Честный. Почто ты себе сердце рвешь, Степа? Нет более их обоих, а Полли нам поднимать, иначе что же мы за люди?
– Да сие понятно, – брат закрыл ставню:
– Ветер какой на дворе», – он прислушался, – восточный. Не завидую я тем, кто в море сейчас.
Степан повернулся, кусая губы.
– Понимаешь, –