Солнечный открылся всюду скрын,
В сердце блещут вечные лампады,
Я опять любимый Божий Сын,
Для словесной созданный услады.
Boboli
Зеленый глаз среди ресниц из лавра
Таинственен, как око Минотавра,
А посреди цветущий островок,
Лимонами обставленный в вазонах,
Фонтан с Нептуном против небосклона,
В зеленом зеркале, как поплавок.
В воде недвижной отраженья статуй,
Колонн, харит, наяд, коней крылатых,
Резвящихся под лаврами детей.
В воде рыбешек золотые стайки,
Подводные подвижные лужайки,
Не видевшие никогда сетей.
А в небе шелковистые барашки
И славящие Гелиоса пташки.
Всё – будто возвращенный людям рай.
Эремитаж последних Медичисов,
Обитель для испуганных Нарциссов,
Мечты еще неопалимый край!
Дряхлеют вековые кипарисы,
Безруки статуй мшистые абрисы,
Ручных нигде не видно лебедей.
Не дамы в бархате, не кавалеры
Мальтийские гуляют чрез шпалеры,
А тени обездоленных людей.
Но мы, на парапет склонясь бассейна,
Глядим на то, что в мире тиховейно,
На очертанья зыбкие вещей.
Мы сами там в преображенном виде,
Как призраки блаженные в Аиде,
И не преследует уж нас Кощей.
Мы молоды там, как в начале самом,
По голубым скользим подводным храмам,
И купол неба величав и горд,
И жизнь сама в вечернем отраженьи —
Торжественное лишь стихотворенье,
Закатный бесконечности аккорд.
Растечение
Всё чаще я совсем не я,
А лучик солнечного мира,
Неясный трепет бытия,
Волшебная Эола лира.
За круглым я сижу столом,
Глядя на отраженье
Свое за зеркальным стеклом,
Как на враждебное виденье.
Кто этот за столом старик,
Слагающий стихотворенья?
Зачем на нем седой парик
И на лице недоуменье?
Что за морщины вверх и вниз,
Как в лабиринте у Миноса?
Нет ни сиянья Божьих риз,
Ни тайн загадочных Хаоса.
А между тем он близок мне,
Как нежелательный попутчик:
Со мной, как червь, он полз на дне,
Со мной сверкал, как звездный лучик.
Всё чаще я совсем не я,
А шелковая паутинка,
А скорбный символ бытия,
А в книжке пестрая картинка.
Я, как платаны над ручьем,
Зыблюсь на легкокрылом ветре,
Я – храм, разрушенный огнем,
Развенчанной людьми Деметры.
Я тучка в жаркой синеве,
Что растекается на солнце,
Росинка я на мураве
Зеленой под моим оконцем.
Когда же погляжу в ручей,
Как око искрящийся Божье,
Я вижу странный там камей,
На Зевса Фидия похожий!