Порой я умирал от смеха
И от паденья горьких мук,
Когда вокруг рыдало эхо
Среди гранитных рук
Насупившихся скал,
Где бился раздробленный вал.
Случалась и борьбы минута,
Когда я вынимал свой меч
И разрубал с бессильных плеч
Гирлянды нависавших спрутов.
Бывало, из пещер нимфеи
Со страстной песней недр
Хватались за бугшприт и реи.
Дрожал от ласки древний кедр,
Сгибалось дерево познанья,
Что я срубил в саду Эдема
В пору созданья
Святого корабля,
Когда слагалася поэма
Моей души, моя земля,
И ты, незримая царица,
Товарищ странствий по морям,
Крылатый спутник мой Орлица,
И целый мир твоим очам.
Но я не слушал песен дерзких,
Поросших правдой слов земных,
Познаньем мерзким
Болот живых.
На лире золотой
Я брал святой аккорд,
Но звук в груди больной
Был так нетверд
И так убог,
Что падший бог
Не пробуждался,
Не окрылялся,
Не обходил
Живых могил,
Не разрушал
Угрюмых скал…
Лютня
Если ты восьмиструнная лютня
С мелодичным и чистым сомненьем,
Если ты как поэт бесприютна
И расстанешься с хмурым раменьем,
Если рвешься и веруешь смутно
В красоту и экстазы стремленья,
Прикажи, мы отправимся в путь:
Мне в словах суждено затонуть.
Был и я этой лютнею славной,
И созвучья великие рвались
И в дыханье вселенной недавно,
Как гирлянды из пташек, вплетались.
Был и я этой силой бесправной,
Да в груди моей струны порвались.
Дай по струнам твоим пробежать,
Дай аккордом тебя оборвать!
Не потупишь ты звучные взоры,
Не умолкнут святые хоралы,
Полетим мы с тобой через горы,
Полетим чрез печальные скалы
И затеем кровавые споры,
И сразимся созвучьем удалым,
И докажем, что видимый мир
Недостаточно радостный пир.
Чрез Царьград и погибшую Трою
К голубых островов ожерелью,
Над пучиной лазурной мечтою
Полетим с небывалою целью:
С закаленною в бурях душою
Созерцать и отдаться веселью.
У Эллады мы ритмы возьмем
И в орлиную душу вплетем.
На вечерней заре к Парфенону
На сверкающих крыльях слетая,
Я молитву скажу небосклону,
На трепещущих струнах играя,
И гармонией вечности трону
Этих мраморных призраков стаю.
Две струны оборву я, сестра,
Целой жизни достойна игра!
И всё дальше, всё глубже в туманы,
Без надежды, покоя и ласки,
На гробницы в погибшие страны,
Где могилы – глубокие сказки,
Где и ты мне покажешься странной,
Где мистерия засветится в глазках,
Полетим: там я вырос в лучах,
Там хочу умереть на цветах.
Там на паперть Maria del Fiore
С тайнородною лютней спущуся,
С всеобъемлющей волей во взоре
Всескорбящею песней зальюся,
На безмерном стихийном просторе
Лебединой мечтой разражуся.
Не напрасно я жизнь отражал:
Я в тебе разбудил идеал.
Величайшую тайну вселенной
Под ликующим небом открою
Я у Розы в улыбке нетленной,
И собор остросводный построю,
И цветами весны неизменной
Потолки и приделы покрою, —
И, забывшись в молитве святой,
Две струны оборву я рукой.
В Таормине, в театре старинном,
Пред мирьядами звезд искрометных
Я забуду в полете орлином
О тревогах души перелетной,
Я