Чтобы отмежеваться от обычного злопыхательства, следует сослаться на крайнее несовершенство человеческой природы. Нет ничего удивительного в фантазиях Татьяны, в ее стремлении подкорректировать события не в пользу Ивана Быстрова – так получается интересней и недоступней для понимания следственных органов. Еще до гибели Пендюхина, а тем более – появления Мухина, она приняла добровольное участие, даже очень активное, в рассмотрении трагических событий, подчиняясь инстинктивному желанию приблизиться к дыханию смерти, в то же время сама оставаясь вне опасности. В первую очередь возникло предположение о вероятной близости Пендюхина с Леной Андреевой. Только подумала, как повстречала его с Цаплей под ручку. Нетрудно допустить классическую схему, когда Лена оказывается помехой в новом увлечении Бориса.
Татьяна и раньше интересовалась личностью Пендюхина, пока не почувствовала угрозу своей безопасности. Как это произошло? Ох, не случайно Виктор Васильевич отмечал особый взгляд Пендюхина, рассказом о гибели собаки предупреждая Быстрова о непредсказуемом поведении слабоумного монстра. При своем зверином чутье Пендюхин быстро почувствовал на себе пристальное внимание Татьяны. Если бы она еще знала, чем ей может обойтись самонадеянность. Юная непосредственность сама лезла в пасть крокодила.
– Танька, чем занимаешься? – так предварил развитие отношений Пендюхин.
– Тебе-то что!? – не менее панибратски отреагировала она, мгновенно входя в роль представительницы несокрушимой команды Петьки Рябова.
Она и день запомнила: как раз первый снег прошел. Осень припозднилась, деревья не торопились сбрасывать пестрый наряд, а за ночь вдруг все припорошило, и к утру мороз сковал не высохшие лужи. Выбежал из подъезда Борис, осмотрелся в поисках проторенной дорожки, а Татьяна мимо проходит – в библиотеку направилась.
– Как что! Вижу, с книгами бегаешь. Думаешь умней всех стать, а по мне хитрей Цапли нет.
– Куда уж нам! – усмехнулась Татьяна.
– А ты не зыркай так! – обозлился Борис. – Она тоже зыркала, схватила бутылку и убежала. Где теперь искать!?
– Понимаю. Ведь это какое горе! Иди к психиатру, пусть подлечит.
– Ты все смеешься, а у меня вона – рога растут.
– И давно?
Серьезность Пендюхина смешила и завораживала. Руки он не знал, куда деть, поэтому протянул к Татьяне, ухватился за локоток.
– С прошлой недели – сразу после концерта. Вот если бы… Ты не зыркай, я – так.
– Боря, иди к Назаровскому, – уже без улыбки произнесла она, осторожно освобождая локоть от прокуренных пальцев с грязными нестрижеными ногтями.
Уже позже девушка частенько перехватывала на себе шабутной нечистоплотный взгляд Пендюхина. И невольно в душу стал закрадываться животный