– Даю слово, что второй попытки у него не будет, – отозвалась Эльфрида, с негодованием глядя на него в упор. – Уорм, подойди-ка сюда и помоги мне подняться в седло.
Уорм выступил вперед, и она оказалась в седле на счет три.
Затем они тронулись в путь и некоторое время ехали в молчании, и зной, царящий в долине, время от времени разгонял прохладный бриз, что овевал их лица, прилетая со стороны ущелий, которые шли до самого моря.
– Я полагаю, – сказал Стефан, – что человек, который и сам не умеет сидеть в седле, и не способен подсадить в седло другого, является бесполезной обузой, но я научусь это делать ради вас, мисс Суонкорт, я и впрямь научусь.
– Что необычно в вас, – молвила она назидательным тоном, который был оправдан в устах ловкой наездницы, что обращалась к отсталому ходоку, – так это то, что ваши знания в определенных областях сочетаются с вашим полным неведением в других.
Стефан поднял на нее глаза, и его взор был серьезен.
– Видите ли, – отвечал он, – это произошло оттого, что существует еще столько умений на белом свете, которым надобно выучиться, и потому я не озаботился изучением конкретно этого практического навыка. Я думал, что он мне не пригодится, но теперь переменил свое мнение. Я научусь ездить верхом, а также всему, что с этим связано, поскольку тогда буду нравиться вам больше. Ведь я стал меньше приятен вам оттого, что этого не умею?
– Я кажусь похожей на «LA BELLE DAME SANS MERCI»?[41] – начала она вдруг поддразнивать его, не отвечая на вопрос. – Так и вижу, как вы декламируете, мистер Смит:
Я взял ее в седло свое,
Весь день был только с ней.
Она глядела молча вдаль
Иль пела песню фей.
Нашла мне сладкий корешок,
Дала мне манну, дикий мед, —
вот все, что она делала.
– Нет, нет, – тихо возразил молодой человек и залился краской, произнеся:
И странно прошептала вдруг:
«Любовь не ждет!»[42]
– Ничего подобного! – возразила она поспешно. – Смотрите, как я умею скакать галопом. Но, Пэнси, пошла!
И Эльфрида умчалась, а Стефан следил за ее легкой фигуркой, которая постепенно уменьшилась до размеров птицы, когда меж ними легло расстояние; ее локоны развевались.
Он пошел в том же направлении и довольно долго не видел никаких знаков, что свидетельствовали бы о ее возвращении. Поскучнев, словно цветок, который лишили солнца, он присел на камень и в течение пятнадцати минут не слышал ни единого звука, что говорил бы о приближении лошади или ее всадницы. Затем Эльфрида и Пэнси появились на холме, пони шел бодрой рысью.
– Мы получили столько удовольствия от этой езды! – закричала Эльфрида, ее лицо пламенело румянцем, а глазасияли.
Она осадила пони, Стефан поднялся на ноги,