Белокурый. Грубое сватовство. Илона Якимова

умел шутить – чего Леннокс не умел вовсе, не то от убеждения, что шутить с женщинами само по себе лишнее, когда ты молод и привлекателен, то ли ему мешала принятая в отношении Марии роль вздыхающего, почтительного рыцаря, рыцари ведь не зубоскалят. И Мэтью Стюарт упрекал Хепберна в развязности, в непочтительности к даме, но упреки эти заботили и последнего, и саму даму не больше, чем прошлогодний снег. Во всяком разговоре с Босуэллом, если речь не шла о ее делах и тревогах, для королевы был вызов, Патрик Хепберн приглашал помериться силами в игре, в которой оба они не имели права зайти достаточно далеко: он – потому что женат, она – потому что вдова государя никогда не снизойдет до своего подданного, о чем бы ни взывало слабое, неутоленное женское естество, так жаждавшее не только пахаря, но и покровителя. Графиня Босуэлл, само ее существование и доброе здравие были в глазах королевы достаточным оправданием, чтобы с легкостью флиртовать с графом Босуэллом; этот флирт, думалось ей, именно потому и был безопасней, что без обязательств, и казалось, что и граф это понимает тоже, обстоятельства, в которых она отдает ему предпочтение – только потому, что никогда не сможет любить его, только затем, чтобы ревновал холостой Мэтью Стюарт.

      И это соперничество – «любовь небесная и земная», как в шутку прозвала обоих графов Мари Пьерс Ситон – конечно, имело зрителей не только в лице циника Аргайла, соперничество сопровождалось эхом многих голосов: и тех, кто был уверен, что королева ищет себе нового мужа, и тех, кто клялся, что вдова не достанется никому.

      Галерея над холлом, Линлитгоу, Шотландия

      Чем чаще видишься с женщиной, которая противостоит тебе в любовной игре, тем больше у нее средств справиться с чувственной лихорадкой. Но когда встречи редки, и всякий раз твое несытое желание обжигает ее, прорываясь в немногих словах или прикосновениях, раны у нее глубже, и залечивает она их дольше. Ибо очаровывается тобой, но не успевает разочароваться. Пусть же Леннокс занашивает до дыр свой лавандовый бархат в Линлитгоу – черный плащ Босуэлла виден редко, зато издалека.

      Так рассуждал Белокурый, и был абсолютно прав применительно к Мари де Гиз, которая за время брака с Джеймсом и последующего вдовства успела забыть, что такое по-настоящему радоваться жизни. Да в целом, жизнь ее не очень-то и радовала: к двадцати семи уже дважды вдова, уже оплакала троих из четверых рожденных ею сыновей, умерших во младенчестве… а только тот, кто никогда не терял дитя, может сказать, что мать скоро утешится с новым чадом. Последнее письмо Луи де Лонгвиля она до сей поры хранит среди бумаг и иногда перечитывает, ее брак с Джеймсом Стюартом никак не был велением сердца, но она достойно несла роль королевы Шотландии. И вот – снова одна, в до сих пор враждебной к ней стране, среди грубых, жестоких людей, под угрозой от южного соседа и в прямой схватке со следующим после