– Какое-то время тебе придется побыть в клинике, Энджел. Наверное, Фрэнсис захочет навестить тебя. – Она протянула ему листок бумаги: – Вот номер телефона.
– Ну уж нет! – Слова вырвались сами собой, и резкость, с которой они были произнесены, удивила самого Энджела. Он сразу понял, что допустил ошибку, обнаружив свое слабое место. – То есть… в общем, я хотел только сказать, что не хочу здесь никого видеть, никаких посетителей…
– Но ведь он твой брат, Энджел.
– Я известный человек, – выкрикнул он, поздно сообразив, что его могут услышать в коридоре. – И я не желаю, чтобы хоть одна живая душа узнала о том, что я здесь!
– Ты говоришь так, как будто речь идет о каком-то назойливом репортере. – Она подошла к кровати. – Не надо так с ним поступать, Энджел. Он совершенно не такой, как ты. Его ранить очень даже легко.
«Не такой, как ты, Энджел…» Дьявол, она совершенно не представляет, каким он стал за эти годы. Иначе понимала бы, что Энджела Демарко ранить так легко, как, пожалуй, никого другого.
– Ты-то почему о нем так беспокоишься?! Ты что, жена ему?!
Она вздохнула:
– Тебе надо поспать, Энджел, ты устал.
Ему не понравилось то, что она ушла от ответа. Последовавшее затем молчание заставило его сомневаться еще больше. Вдруг она и вправду вышла за Фрэнсиса? Или они живут вместе? Может быть, любят друг друга?
Подобное предположение раньше как-то не приходило Энджелу в голову. Все эти годы он был уверен, что Фрэнсис – примерный священник и что Мадлен все так же без ума от своего первого возлюбленного. Что, если это все – только плод его воображения? Может, брат давно бросил семинарию, занялся бизнесом: торгует «кадиллаками» или еще чем-нибудь…
Ни разу за все эти годы Энджел не задумывался о том, что, уходя, оставил дверь распахнутой, и Фрэнсис – непогрешимый Фрэнсис – может пойти его дорожкой.
Впрочем, какое ему до всего этого дело?
Но ему было дело. Он внезапно понял, что судьба Фрэнсиса ему небезразлична. Он вовсе не хотел, чтобы Мадлен была женой брата, чтобы они спали вместе. Он хотел, чтобы Мадлен оставалась такой, как раньше. Вроде яркой цветной фотографии, отретушированной и вставленной в рамку его памяти. Хотел, чтобы она принадлежала лишь ему одному.
Мадлен посмотрела на него долгим грустным взглядом. Затем спокойно произнесла:
– Ты можешь быть сколько угодно знаменитым, но все это ничего не меняет. – Она так низко склонилась к нему, что Энджел почувствовал запах ее духов. – Ты навсегда останешься братом Фрэнсиса Демарко.
У Энджела даже дыхание перехватило.
– Я запрещаю тебе говорить ему, что я здесь.
– Ох, Энджел…
Она так сумела произнести его имя, что оно прозвучало как проклятие.
Мадлен, с трудом передвигая словно одеревеневшие ноги, подошла к своему столу. Села за него, оперлась локтями о стол и закрыла глаза. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы выглядеть