Стояла необычная для декабря жаркая погода. Палящие лучи зимнего солнца проникали сквозь крону мангового дерева. Я стойко переносил то, что, казалось, вытерпеть невозможно. Руки пронзала дикая боль, казалось, они вот-вот отвалятся. Тогда я еще не подозревал, что вскоре испытание виноградом и рисом покажется мне детской забавой, о которой можно только мечтать.
Внезапно пытка кончилась. Громко царапнув кору острыми, как ножи, когтями, с дерева сорвался ястреб и сцапал виноградину. Ударами огромных крыльев птица сбила меня с ног. Феруз отбросил газету и подошел. Я громко стонал, показывая исполосованные птичьими когтями руки в надежде на жалость. Но не таков был этот волшебник, чтобы его можно было пронять какими-то пустячными царапинами. В самом деле, не переломы же.
– Ты обратил внимание? – спросил он.
– Обратил ли я внимание?! Да вы что, не видели, как он на меня набросился? Посмотрите, какие раны.
Я опять протянул к нему руки.
– Butastur teesa, канюк ястребиный белоглазый… нечасто они в последнее время попадаются в Калькутте… – он потянул носом. – Кажется, наш пернатый друг решил свить тут гнездо. Надо бы за ним присматривать.
Он сорвал с пояса кружку для подаяний и трижды ударил по ней чайной ложечкой – следующее задание.
Урок второй: раздеться до трусов, выйти во двор и ползать по-пластунски, подбирая осколки ракушек, пока не наберется ровно двести.
Нет ничего хуже, чем носить потом трусы, в которых ползал по двору калькуттского дома. С этим сравнятся разве что ощущения от порезов на локтях и коленях, исполосованных травинками и выброшенными бритвенными лезвиями. Я ползал едва не плача. В кожу впивались бутылочные осколки, но я изо всех сил старался думать о хорошем.
Разум подсказывал мне, что обучение заключается в преодолении себя. Успех в любом деле зависит от того, чем ты готов ради него пожертвовать. Наверное, необычные испытания призваны подготовить меня к изучению волшебства. «Без этих основ, – уговаривал я себя, – мне никогда не пройти всего курса обучения».
Вот уже три часа я ползал по двору, извиваясь, как червяк, но нашел только три осколочка.
Феруз пришел проверить, как у меня продвигаются дела.
– Кидай, что нашел, сюда. – Рядом с моим окровавленным локтем оказалась ржавая жестянка из-под табака.
Звук упавших в жестянку обломков ракушек не порадовал учителя – вместо водопада всего три капельки.
– Маловато тут ракушек, – посетовал я, уткнувшись лицом в грязь.
Но Хаким Феруз меня не слушал. Он уже шел обратно в тень.
Прошло