– Кто этот сорок восьмой номер, и как тебе удалось встретить болельщика «Близнецов» в Брауне? Я думал, там территория «Ред сокс»[34].
– Под номером сорок восемь играет Тори Хантер. – Она смотрела на меня, как на самого большого тупицу в мире. – В большой студенческой гостиной стоит телевизор с огромным экраном, и я зашла туда в прошлом июле, когда играли «Близнецы» и «Сокс». Несмотря на сессию, народу хватало, но только Карсон и я пришли в экипировке «Близнецов», он – в футболке с номером Тори, я – в бейсболке. Само собой, мы сели вместе, и… – Она пожала плечами, как бы говоря, что остальное понятно и без слов.
– И какого он племени по части религии?
– Баптист. – Она глянула на меня с толикой вызова, словно сказала: «Людоед!» Но я принадлежал к Первой Церкви Ничего Конкретного и ничего не имел против баптистов. Собственно, я не жалую только те религии, которые утверждают, что их Бог круче вашего Бога. – Последние четыре месяца мы три раза в неделю ходили на службу.
Подъехал Джек, Илзе наклонилась, чтобы взяться за ручки чемоданов.
– Он собирается пропустить весенний семестр, чтобы поехать по стране с их удивительным хором. Они исполняют госпел[35]. Это будут настоящие гастроли, с билетами и все такое. Хор называется «Колибри». Тебе нужно его послушать. Он поет, как ангел.
– Не сомневаюсь.
Она вновь поцеловала меня, нежно. В щеку.
– Я так рада, что приехала, папуля. А ты рад?
– Больше, чем ты можешь себе представить, – ответил я. Мне вдруг захотелось, чтобы она безумно влюбилась в Джека. И этим разрешила бы все проблемы… так, во всяком случае, мне тогда казалось.
x
Мы не стали закатывать грандиозный рождественский обед, но на столе стояли «курица-астронавт» Джека, клюквенный соус, готовый салат из кулинарии и рисовый пудинг. Илзе съела по две порции каждого блюда. После того как мы обменялись и восхитились подарками (получили именно то, что хотели!), я отвел Илзе в «Розовую малышку» и познакомил практически со всеми художественными изысканиями. Только два рисунка, ее бойфренд и женщина в красном (если это была женщина), лежали на верхней полке стенного шкафа в моей спальне, где и оставались до отъезда дочери.
С десяток других, главным образом закатов, я прикнопил к кускам картона и расставил у стен. Илзе прошлась мимо них. Остановилась, прошлась снова. Уже наступила ночь, так что большое окно заполняла темнота. Был отлив, и о присутствии Залива напоминало только едва слышное шуршание набегавших на песок и умиравших на нем волн.
– Неужели их