– Д-да? – Я взмахнул рукой, словно поймал что-то в воздухе двумя пальцами. У любой семьи есть особый язык, который включает в себя и жесты. Мой жест ничего не сказал бы постороннему человеку, но Илзе поняла и рассмеялась.
– Ладно, умник. Единственная надоедливая муха – звуки прилива. Я проснулась ночью и чуть не закричала, прежде чем поняла, что это вода перемещает раковины. Я все поняла правильно? Пожалуйста, скажи, что так оно и есть.
– Так оно и есть. А о чем ты подумала?
Она буквально содрогнулась.
– Первой пришла мысль… только не смейся… о скелетах на параде. О сотнях скелетов, марширующих вокруг дома.
У меня такая ассоциация никогда не возникала, но я понимал, о чем она говорит.
– Я нахожу эти звуки успокаивающими.
Она пожала плечами, сомневаясь.
– Ну… тогда ладно. Каждому свое. Возвращаемся? Я могу поджарить яичницу. Даже с перчиками и грибами.
– Предложение принято.
– После несчастного случая я ни разу не видела, чтобы ты так долго обходился без костыля.
– Я надеюсь, что к середине января смогу уходить по берегу на юг на четверть мили.
Илзе присвистнула.
– На четверть мили туда и обратно?
Я покачал головой.
– Нет, нет. Только туда. Обратно собираюсь долететь. Как планер. – И я поднял руку, показывая, как буду планировать.
Илзе фыркнула, повернулась, чтобы пойти к дому, остановилась, потому что на юге что-то сверкнуло. Раз, другой. И на берегу темнели две точки.
– Люди. – Илзе прикрыла глаза ладонью.
– Мои соседи. На текущий момент мои единственные соседи. Так я, во всяком случае, думаю.
– Ты с ними встречался?
– Нет. Я знаю, что это мужчина и женщина в инвалидном кресле. Если не ошибаюсь, обычно она завтракает на берегу. А блестит поднос.
– Тебе следует купить гольф-кар. Тогда сможешь подъехать к ним и поздороваться.
– Со временем я собираюсь дойти до них и поздороваться. Никаких гольф-каров. Доктор Кеймен велел намечать цели. Вот я их и намечаю.
– Папуля, когда речь идет о целях, тебе не нужны советы мозгоправа. – Илзе все смотрела на юг. – Из какого они дома? Того большого, что выглядит, будто ранчо из вестерна?
– Я в этом почти уверен.
– И больше здесь никто не живет?
– Сейчас нет. Джек говорит, что некоторые дома арендуют в январе и феврале, но сейчас, полагаю, здесь только они и я. А остальная часть острова – сплошная ботаническая порнография. Озверевшие растения.
– Господи, а почему?
– Не имею ни малейшего понятия. Я собирался это выяснить – во всяком случае, собирался попытаться, – но пока все еще учусь твердо стоять на ногах. В прямом, а не в переносном смысле.
Мы уже возвращались к дому.
– Почти пустой остров под солнцем, – прервала