Стало быть, она не обрела семью, а лишь узнала, что потеряла ее. Столько дней, сколько лет прошло! Сколько дней рождений без праздника. Айрис чувствовала себя так, словно ее обокрали, и винила в этом отца. Все в ее жизни встало с ног на голову, она многого еще не знала и не понимала. Ей очень сложно было представить себе, как быть дальше: только-только дорога вперед начинала вырисовываться, как снова ее отбросило назад.
В ее жизни всегда присутствовало ощущение неуверенности, но теперь оно стало подавлять Айрис настолько, что она запаниковала. Даже работы, и той она лишилась.
Она смотрела в иллюминатор, и темно-голубое небо напоминало ей об Африке, настолько оно было ярким и жизнерадостным. В голове всплывали отрывки былых разговоров с отцом, тех, речь в которых заходила об Италии.
– Почему ты уехал из дома? – спросила Айрис.
Франческо давно ждал этого вопроса. Весь день он надеялся, что Айрис заговорит с ним, но теперь, когда она задала такой простой вопрос, он не мог найти слов для ответа. Почему он уехал? Можно ли в двух словах описать то, что с ним тогда произошло? Можно ли так просто ответить на вопрос, ответ на который он искал годами? Можно ли описать то отчаяние, которое разрасталось в нем каждый раз, когда он думал о том, что совершил роковую ошибку, когда видел знакомые места и спрашивал себя, где сейчас его вторая дочь? Он попытался подобрать несколько фраз, но потом передумал. Ни одна из них не подходила для объяснения, не было таких слов, которые бы могли описать то, что случилось.
– Дай мне немного времени. Я все тебе расскажу, когда доберемся до Спинозы.
– Спинозы?
По губам Франческо проскользнула медленная улыбка: «Ах, ну да. Вилла, куда мы направляемся, носит это имя. Думаю, немного найдется в Италии таких домов, которые издревле принадлежали только одной семье. Этот дом передавался из поколения в поколение потомкам Донати, как и земля».
Воспоминания завладели Франческо, а взгляд, не видя, бродил по потолку кабины.
– Возле виллы был огромный парк, люди гуляли в нем и приходили в восторг, черпали вдохновение, отдыхали душой. Мы ведь всегда умели обращаться с цветами, – устало улыбнулся он. – Не так давно парк закрыли для публики. А жаль.
– Почему?
Отец посмотрел на дочь. Ее нежное лицо освещало солнце. Ровные брови темнели на белоснежном лице, полные губы были готовы к открытой улыбке, и не важно, что сейчас они были собраны в тонкую, напряженную нить. Уж он-то знал, как легко Айрис поддавалась порывам смеха. Это напоминало в ней мать, хотя в остальном они были совсем не похожи ни внешне, ни по характеру. Внезапная мысль о бывшей жене ранила Франческо, руки его задрожали, он схватил бортовой журнал и крепко сжал его в ладонях.
– Джулия… – голос его надломился. Он глубоко вздохнул и понемногу успокоился,