Разбирать стихи с листа Иван не любил – хлопотно и долго! – а нам хотелось с листа, ибо оставалась еще надежда, что глазами он выловит из стихотворного столбца удачный образ, живой эпитет, звучную рифму. Ан нет – читай, и вся недолга! Честно говоря, профессионалу и двух строчек на слух достаточно, чтобы понять, стихи это или не стихи. Но молодые авторы редко доверяют скорому впечатлению о своих творениях и обязательно хотят, чтобы с листа и подробно.
Когда литературная пятиминутка к обоюдному неудовольствию завершалась, Данилов начинал слегка охмурять меня. Уставившись погрустневшими вдруг глазами в мои мучительно-сжатые коленки, говорил: «Носи юбки подлиннее, нам здесь за вредность не платят». Я возмущенно вскипала: «Иван Петрович!..», и он снова веселел.
Однажды Данилов, Колесников, Кононов, еще кто-то решили гульнуть средь бела дня – непонятно где – стали приглашать меня, и я вроде как не возражала. Уже на троллейбусной остановке против «Современника» спрашиваю Данилова: «А куда мы едем? И я вам зачем?» – «Будешь моей девушкой…» – шепнул Данилов, не предполагая, что такой поворот событий испугает меня и я сбегу прямо с подножки троллейбуса. При следующей встрече Иван поклялся, что пошутил, и нашим дружеским отношениям с тех пор уже ничего не угрожало.
Так вышло, что стихов Данилова я тогда не читала – в любимых ходили другие волгоградские поэты, но вкусу его доверяла, хотя позже убедилась, что охотнее он воспринимает стихи «под себя», то есть написанные в его манере. Для меня Иван оставался прежде всего замечательным прозаиком. Если же говорить о проникновении даниловского слова в душу, то и поныне никого из наших сравнить с ним не могу.
Каждую новую книжку Ивана Данилова мы прочитывали со страстью, шли к нему делиться впечатлениями, чему он был рад, но восторги воспринимал так же ернически, с некоторым показным недоверием, мол, что вы, молодь зеленая, понимаете. Со временем тон его поменялся, в беседах «без дураков» стали проскальзывать горькие нотки, легкая обида на то, что в лидеры поперли ловкачи и хваты от литературы. Но речь не о них. Да и особых причин обжаться у Ивана, если честно, не было. Издавался он часто, отклики в прессе получал только хвалебные, литературные награды, может, и не сыпались на него щедрым дождем, но и стороной не обходили. Главное – его читали люди и любили товарищи по писательскому цеху. Среди самых известных книг Ивана Данилова я бы назвала «Февраль – месяц короткий», «Лесные яблоки», «Холодная весна», «Скуришенские летописцы», «Городские петухи», «Красные ставни», «Незавещанный сад». Некоторые упрекали Ивана Петровича в однотипности названий, но он стоял на своем и был по-своему прав – ведь помнятся его книги, даже обложки помнятся.
Кстати, в тяжелейшие годы начала перестройки областная писательская организация, получив из бюджета некоторую сумму на книгоиздание, предложила издательству две главные рукописи: коллективный