Ипостаси: о них, о нас, обо мне. Татьяна Брыксина

к ужасам немецкого фашизма, к Бабьему Яру и кучке современных российских мерзавцев с бритыми головами и свастикой на рукавах? Я вроде бы как оправдываюсь? Да нет же! К Иосифу Гуммеру я относилась с искренним расположением, помнить его буду без принуждения, и эти страницы пишу ради общего братства писателей-отцов Волгограда, ставших волею судьбы и времени героями и обитателями книги «Небесный ковчег». Считаю, он имеет право занять свое место в этой книге. Бог даст – она дойдет каким-то образом до Ашкелона, до вдовы писателя, светлейшей русской женщины Ирмы Аркадьевны Родионовой, до дочери Тани, до внучки. Пусть они судят по-справедливости и не обижаются на нас.

      Неожиданная мысль: в «Небесном ковчеге», как и в «ковчеге» надмирном, братья-писатели встретят Гуммера, пожмут руку, растолкуют что и как. Думаю, он не останется в большой обиде.

      Как многие Иваны на Руси?

      Данилов Иван Петрович 14.06.1936 – 19.12.1995

      В кумылженской районной библиотеке меня спросили: «Вы хорошо помните Ивана Данилова? Каким он был?» – «Красивым и очень талантливым», – ответила я. «А вот говорят, что жил трудно… Это правда?»

      Такой простой вопрос, но как сложно на него ответить!

      Иван Петрович Данилов не был очень открытым человеком. В том смысле, что, не наводя тень на плетень в бытовом устрое и творческих делах, душу не рассыпал пригоршнями по затоптанным городским тротуарам, не ронял, как пепел с сигареты за хмельными столами, но бережно нес к чистому листу бумаги и смелым красивым почерком выражал ее в правдивейших повестях и рассказах, в чабрецовых стихах, в емких, сверкающих умом и наблюдательностью миниатюрах. А боль?.. Ее было много. И дело тут не в житейских проблемах, не в расшатанных табуретках, условно говоря, но в том честном взгляде на русскую жизнь, которая даже ясные глаза заволакивает седой пеленой тоски. В этом смысле Иван Данилов жил трудно, ибо повинно жил и не скаредно – не талант свой лелеял, не здоровье берег пуще совести, а горькую земную тяготу принимал на жилистые плечи и светлую душу. Иной, размахивая шариковой ручкой, тщится решать мировые проблемы, а Данилов тонко вырисовывал видимую правду единственного уголка земли, который для каждого Ивана на Руси зовется вечным словом – родина. Это любовь. С ней не поспоришь. Ан не всякому

      Ивану дается небесное слово, чтобы спеть такую песню о земле, чтобы она понималась как правда. Главную свою песню Данилов называл Скурихой.

      Скуриха – станица Скуришенская Кумылженского района Волгоградской области приняла его в полынно-донниковый повивальник в разгар июня 1936 года и укутала в снежный саван декабря 1995 года. Между ними пятьдесят девять лет жизни одного из лучших Иванов этой земной веси, воспетой и оплаканной им с безоглядной сыновней щедростью.

      Каким он был?.. Красивым – это точно! Сухое лицо с выразительными губами, очки в темной тяжелой оправе, ералаш седеющих волос, вздыбленных, как у страстного дирижера, манипулирующего перед оркестром музыкально-одаренной