– Ах, Наташа…
– Что? – спросил Паша уже с совершенной и ледяной ненавистью.
– Нет, нет, ничего.
Игорь криво улыбался – и то была последняя капля.
– А ты знаешь что? – Паша задыхался. Сейчас он наговорит глупостей. Сейчас. – Вот ты думаешь, ты, типа, крутой писатель, да?.. Типа писатель вообще?..
Игорь стоял перед ним и грандиозно держал паузу. Подбородок его сделался аристократическим. Выдержка потрясающая. Ему фон Штирлицем быть, а не стоять на кухне разведчицы 416-й отдельной роты 328-й стрелковой Житомирской Краснознаменной ордена Богдана Хмельницкого дивизии 61-й армии Первого Белорусского фронта.
Он держал паузу, прежде чем кинуть козырь:
– Я не понял, а чего ты мне все это высказываешь? Это все исключительно твои проблемы. Я-то работаю! Между прочим.
Паша задохнулся от возмущения и от того, как глупо позволил себя срезать. «Между прочим», Игорь и правда числился на полставки в одной из местных газет, где получал копейки, а делал и того меньше, редко появляясь, и все по-советски. Он сам со смехом рассказывал, как на громыхающе официозной «планерке» редактор, надуваясь от важности, раздавал полуставочникам нацпроекты, кому о каком писать: четыре сопливых студента – четыре нацпроекта. Игорю достался аграрно-промышленный комплекс. Он так же торжественно оформил черную папку, набил ее распечатками нормативных документов с сайта и водрузил в центр стола, на самое видное место. Больше к сельскому хозяйству (о котором ничего не знал) не возвращался. Но все были очень довольны. Его вообще как-то случайно прибило к этой редакции, зато как красиво (для родителей) получалось: типа, учится в аспирантуре и, типа, работает. Светлая голова! Ну а что сидит на шее, так это временные издержки… затянувшиеся… затянувшиеся…
Полуголый Данила со спутанными волосами на белой спине прошел, не здороваясь, в туалет и начал звучно блевать. Как это чудовищно – санузел возле кухни, санузел безо всякой звукоизоляции. Как это чудовищно – наша жизнь. Игорь криво усмехнулся Павлу. Павел почувствовал себя ужасно, встал, оделся и вышел.
Морозцем запаяло нос, а чистая после ночного снегопада белизна ударила в самые зрачки; Паша продышался, распутал провода наушников, пошел. Плеер он купил недавно, эта штука скрашивала долгие, бесцельные маршруточные вечера, жрала батарейки и открывала просторы из серии «слушать – не переслушать». Особых музыкальных предпочтений, кстати, не было. Паша заливал туда ну все подряд, таскался со свалкой ритмов в мозгу – сегодня это были, к примеру, Beatles. И «битлы» загорланили да заиграли раздельно в оба уха, как цыганки на вокзале. (И не так ли загипнотизировали человечество.)
С низкой крыши детского, что ли, садика, или просто какой-то конторы, несильная метелица тянула руки. По ледовой площадке носилась пацанва, сухо – костляво – там стучал хоккей, а на пути к остановке встретились аж две пенсионерские пары с лыжами наперевес, пробранные ледяным сосновым кислородом, румяные, счастливые. Паша позавидовал таким людям, впервые и странно. «А