Терешкова летит на Марс. Игорь Савельев. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Игорь Савельев
Издательство:
Серия:
Жанр произведения: Современная русская литература
Год издания: 2012
isbn: 978-5-699-58379-9
Скачать книгу
ил и раскручивал золотишко на горлышке шампанской бутылки. Слишком лихорадочно. Пробка пошла, он тщетно пытался ее удержать, отчаянно гримасничая, а после глухого углекислого хлопка (девушки и не успели взвизгнуть) закрывал пальцами горлышко, – а что оставалось делать.

      – Преждевременный финал? – сострил Игорь.

      На него опять посмотрели с неприязнью. Когда-нибудь этого мудака спустят с лестницы.

      Надтреснутый бум, циферблат курантов, будто скроенный из листов старого-престарого сукна, которое в детстве казалось зеленым, потом синим, теперь черным почти.

      Чокались. Девушки визжали. Парни орали какое-то первобытное подобие «ура». Человечество за окнами взбесилось (канонада салютов, петард). Паша вспомнил, что можно и желание загадать. Запоздало.

      После гимна (в момент, когда никто не знает, как себя вести) виртуальные фейерверки вывели на экране «2007» – к счастливой радости собравшихся. Раньше, лет за десять до того, цифры выезжали прямо из курантов, Павел точно помнил. Они медленно и неумолимо приближались, росли с каждым ударом; и в память врезались строгие – без всяких курсивов, и синие – без всяких нарядностей, «1996»; мама сказала: «Как три шестерки», – и стало страшно.

      Сейчас лучше. Сейчас – 2007.

      Месяц назад уехала Наташа. (Лучше, да. Просто зашибись.) Летела она, разумеется, с пересадкой – сначала в Москву; самолет был ранним утром, да фактически ночью, и Паша все представлял первый день без нее: он проснется по будильнику в восемь, скорбно спустит нагретые ноги на декабрьский пол и вспомнит, что вот он и остался один… Получилось все не так, а до обидного буднично. Во-первых, он проспал, вместе с жиденьким солнцем его разбудил звонок из Шереметьево: Наташа сетовала, что забыла положить денег на «трубку» и может не хватить в решающий момент, «а тут терминалы дурацкие, и разменять негде…». И Паша метался по кухне, не зная, что сглотать за двадцать пять секунд, мчался стоя, распятый скоростями в «газелях», чтобы в центре закинуть Наташке пару сотен в салоне связи. Язык на плече, какое уж скорбное опускание ног, – но тем не менее это действительно был первый день без Наташи.

      День, кстати, нетрагичный до дурного – как начался, так и кончился. Друзья достали халявные билеты на третьесортный концерт, и в каком-то бестолково-веселом толкании то на входе, то в зале, то на выходе все и прошло. Но это не отменяло главного. Если катастрофа уже случилась, какая разница, как потом вертит тела и какие-нибудь – в ледяной испарине – дюралюминиевые обломки.

      Паша остался один: его любимая уехала в Штаты (в Питтсбург) учиться, проходить практику, возможно – работать, возможно – жить.

      У Наташи была редкая специальность – технолог промышленных печей («какая-то не женская!» – причмокнула губами Пашина мама когда-то). В местном политехническом институте эту специальность постоянно грозились прикрыть, ибо она ковыляла инвалидно из года в год – от трех десятков студентов к двум. И в деканате велись душеспасительные беседы, кого бы и куда перевести. Но не-ет. Наташа криво усмехалась, Наташа билась бы до последнего. Не то чтобы она обожала стекловаренные печи, уродливые, с вонью да лампами – просто такой был характер. Чертов характер.

      Первой идеей фикс был замысел перевестись в питерский вуз – с очень петровским титулом «горный». Хоть по свежевведенной «болонской системе» – с четвертого курса в магистратуру, хоть по целевому назначению, короче – хоть как. И началась великая беготня по деканатам да ректоратам, звонки на берега Невы и прочая. Потом чуть успокоилась.

      И новая идея! Оказалось, перевестись в США доучиваться по специальной грантовой программе – не так уж и сложно. Просто об этом мало кто знает. И только Наташа, с ее упорством, смогла дорыться до истины на забугорных сайтах. Процедура простая. Только и надо, что подтвердить английский, до того поднатаскавшись на вечерних курсах, да довести себя до белого каления в коридорах посольства…

      Безотказный Паша был рядом. Он до конца не верил, что она улетит всерьез. Она улетела играючи. А он побрел по декабрю один, с обветренными, воспаленными губами.

      Невыносимо-то бывало вечерами, когда, вернувшись домой сквозь сказочные фонари, сыпавшие снег, Павел обращался в развалину. Он тер глаза, как при температуре, осоловело сидел под лампами, тупел, тупел, тупел. Рано заваливался спать…

      Наташка, едва обосновавшись в Питтсбурге, завела привычку выходить на связь по скайпу (у нее утро, у него температурная прострация), но разговоры как-то не клеились. Павел не только не пытался взбодриться перед ядовито-черным пористым микрофончиком, но видел в своей тормозной, свиной мрачности благородство и служение, если не упрек. («Вот, я страдаю».) Наташа же заметно нервничала. Может, и из-за тамошних своих проблем тоже. Но они любили друг друга, а там, где любовь, нет места гладким разговорам. Десять-пятнадцать минут пытки, Паша героически держался: дольше, дольше (как в золотые времена – в других обстоятельствах), и мрачно раскаивался в щелкнутом-таки «отбое».

      Иногда он выволакивал себя обратно на снежно-простудные дворы, снова – в маршрутные «газели», в которых лишние люди стояли скорбно, как висельники. Он объезжал студенческих