Вечером того январского дня, когда по Москве провезли родственников покоренного Кучума, в доме купца Артемьева было весело. И Тимофей, как причастный к усмирению хана Кучума человек, находился в центре внимания. Говорили вразнобой все собравшиеся за столом, но казак остальных почти не слушал, а нет-нет да и взглядывал на Наталью, сестру хозяйки. Наталья все больше молчала, но, заметив интерес к себе, вдруг спросила Тимофея:
– А что Тимофей Андреич молчит?
– Я слушать люблю, – улыбнулся ей казак, не отведя взгляда.
– Хотела все спросить вас, а неужто вы этих людей, что нынче по Москве на санях везли, там, в Сибири видели?
– Кое-кого видел… – казак припомнил тех, кого брали в плен в его присутствии.
Один из них точно мелькнул сегодня там, за спинами других. Звали его вроде Асманак. Совсем еще юноша.
И совсем не он занимал мысли Тимофея. Среди многочисленной толпы, собравшейся поглазеть на пленников рода Кучумова, он заметил своего врага, того самого, из-за которого пришлось ему уйти из войска воеводы Воейкова.
Это был Игнат Нарубин, по рождению своему казак, по природе человек, любивший находиться среди победителей, кем бы они ни были.
Не знал Тимофей, увидел ли его Нарубин, но уже само появление этого человека испортило Тимофею праздничное настроение. Ведь и он считал себя тем, кого славили сегодня в народе.
– Тимофей Андреич скромен, – пьяно ухмыльнулся хозяин. – Но я его хорошо знаю.
– Я слышала про то, как вы себя вели, когда… – Наталья сбилась, уловив недобрый взгляд своей сестры.
– Чего там, вел, – махнул рукой Артемьев. – Если бы не он, лежать мне в землице…
– Брось каркать, Петр Трофимович, – веско заметила его жена. – Кому где лежать – только богу ведомо!
Она снова с укоризной глянула на сестру, но та, обычно покорная ее воле с самого детства, в этот вечер не захотела смолчать и уступить.
– А что там еще в Сибири видали, Тимофей Андреич?
– Ну… – казак раздумывал, не зная, о каких событиях рассказать, потому как много было всего: и ужаса, и смертей, так как ни одна война не обходится без этого. Но говорить об этом не хотелось. Здесь, в доме купца, его редко спрашивали о прошлом, разве что в первые дни. Но это было даже лучше.
Однако не в этот вечер.
Наталья его привлекала всерьез, и хотелось ему сказать о многом. Но только ей одной.
– Встречал я как-то шамана одного… – медленно начал он. – Там племен много. А эти люди были не веры Кучума. Но они платили ему дань.
– Кто же он такой?
– Это у них навроде колдуна, – пояснил хозяин, хорошо знакомый с обычаями племен и Пермского края, и Сибири, а также тех, кто не признает ни веры Христа, ни веры Магометанской, а живут по глухим берегам далеких земель, тайно отправляя свои языческие обряды. – Они молятся истуканам.
– Правда? – Наталья перевела взгляд на Тимофея.
– Похоже,