– Рентгеновские снимки нужны? – шепотом спросила Ольга Николаевна.
Хилер на вопрос никак не отреагировал, а Августин испуганно расширил глаза и приложил палец к губам – международный жест, призывающий к полному молчанию.
На лице Николаса появились капельки пота, хотя в помещении по утреннему времени было еще свежо. Постепенно они собрались в тонкие струйки. Августин ватным тампоном осторожно промокнул ему лицо. «Точь-в-точь как операционная сестра доктору Балтеру», – подумал Пиф.
Наконец хилер открыл глаза и заметно расслабился.
– Все, сейчас начнем, – весело сказал он.
«А что же было до этого?» – не понял Светлов.
Теперь Николас был гораздо спокойнее, лицо приобрело обычный смуглый оттенок, без ненормальной красноты. Он поднял обе руки, как пианист перед выступлением, и что-то сказал сыну на местном наречии – пилипино.
Августин молча повернулся и вышел в прихожую, а из кухоньки в операционную зашел другой мужчина, лет тридцати с небольшим, невысокий и щуплый. Когда он успел туда попасть? Наверное, в клинике имелась другая дверь.
– Мой ученик, – объяснил хилер, не опуская поднятых рук. – Луис.
– А Августин? – не понял Пиф.
– Он просто помощник, – улыбнулся Николас. – Ему не дано. Поэтому он закончил обычный мединститут в Маниле.
Отлично. Кому не дано – тот идет в медицинский. Ну да ладно, лишь бы Богданову помогли.
Луис быстро и ловко протер какой-то остро пахнущей жидкостью впалый живот Богданова, а Николас сложил вместе пальцы правой руки и… ввел их больному прямо в тело, в область печени! Левая рука хилера так и осталась над животом пациента.
Пиф аж вздрогнул. Даже если это обман, мистификация, то Александр Федорович должен был сейчас испытывать сильнейшую боль. Но тот лежал с закрытыми глазами и явно от боли не страдал.
Лицо хилера вновь стало напряженным и красным. Он совершил какие-то движения пальцами внутри живота и выдернул их обратно. Теперь – с изрядным куском красно-бурой, обильно кровившей плоти.
Пиф с тревогой взглянул на Ольгу Николаевну. Ему самому, прошедшему анатомический театр и настоящие хирургические манипуляции, стало сильно не по себе. Однако она держалась молодцом. Пиф понял почему: наблюдение одного реального чуда делало теоретически возможным и другие чудеса.
Луис тут же протер место страшной экзекуции своей тряпочкой, и Николас медленно провел по животу сначала правой, потом левой ладонью. Помощник вытер все насухо, и – о чудо! – дыры в животе, которую только что видел своими глазами Пиф, больше не было.
Эх, много бы он дал, лишь бы всезнающий и всеведающий Леонид Михайлович Балтер это увидел! На что сменилась бы его холодная ухмылка?
Николас же продолжил