Авдотья и Пифагор. Иосиф Гольман

когда Поднебесная захочет прибрать эти земли к рукам, воевать ей уже не придется. Половина деток и так будут китайчатами. К тому же жить они будут, в отличие от второй половины, в непьющих семьях.

      Нельзя назвать эти время от времени посещавшие Марата мысли приятными – он не хотел бы жить среди узкоглазых соседей, – но и особенно переживать по этому поводу Кураев-младший не собирался. Для него, в отличие от его отца, домом было то место, где лежали его деньги. А деньги у него были по всему свету – сейчас для перегонки средств курьеры без надобности. Равно как и возможность общаться на английском, которым Марат владел не хуже русского. Пожалуй, даже лучше – ко второму возвращению в Россию русский пришлось подтягивать.

      – Здравствуйте, мистер Кураев, – приветствовал его Ли Чжень. – Разрешите вас чем-нибудь угостить?

      Марат с большим удовольствием перекусил бы чем-то из рациона белых людей. Однако организм, почуяв обеденное время, затребовал свое, и Кураев не стал отказываться.

      И не зря. Кухня оказалась просто отменной.

      Курицей в кисло-сладком соусе ни в одном китайском ресторанчике не удивишь. Как и карпом, запеченным целиком – лишь слегка надрезанные бока его чуть вздымались над блюдом, разжигая и без того не слабый аппетит. А вот морепродукты оказались не просто чудесного – но восхитительного качества.

      – Утром еще плавали, – хитро улыбнулся Ли Чжен.

      «Ну, это вряд ли, – подумал Марат, любящий точность во всем. – А вот ночью точно плавали».

      Он так увлекся, что не стал обсуждать за едой тонкости предстоящей сделки. Обсудили уже после обеда.

      Тонкостей было немного. Главная – сидела напротив: мужичонка бомжеватого, или, как здесь говорили, бичеватого, вида. Звали мужичка заковыристо, Никифор. Он маялся насморком и время от времени громко сморкался во взятую с обеденного стола салфетку, что тоже не улучшало отношения к нему Марата.