А насчет молодых… Мы не лишаем их права на решения, более того, окончательное решение все равно останется именно за ними. Но я смотрел, как этот молодой парень… Да, да, Андрей Брызгин… Он очень переживал за случайную смерть своего товарища и винил в ней только себя самого. И я подумал, что молодым будет очень трудно жить с таким грузом ответственности. Это ведь очень тяжело знать, что ты убил чужой мир, даже если у тебя не было другого выхода. И я подумал, что старикам это сделать легче, по крайней мере нашей совести этот груз нести меньше других.
А Брызгину я оставил письмо. Я все объяснил ему, на тот случай, если мы не вернемся. Он неглупый парень и хороший специалист, он поймет. И проверит оставленные нами флажки. В конце концов, следующий шаг придется делать именно им.
– И был еще второй довод, – сказал Ольжецкий, лучась молодым взглядом. – Нейл сразу все понял, собственно, это и было единственное решение проблемы, оно лежало на поверхности. Старикам вроде нас легче умирать. Особенно если мы поверили в необходимость столь жесткого подхода к проблеме.
– И все-таки нас помянут недобрым словом, – сказал Дымов. – Никогда бы не подумал, что придется творить зло, чтобы восстановить статус-кво добра.
– Обычное явление, капитан, – сказал Армстронг. – Добро чаще всего приходится творить из зла, иных материалов в нашем мире всегда не хватает. Что, ставим вопрос на голосование?
– Оставьте, – поморщился капитан Дымов. – Кто-то совсем недавно говорил мне, что ничто так не мешает работе, как излюбленные демагогами митинги. Скажите Деммеру, пусть он еще раз просчитает точку тахиарда. Уж если нам суждено воссоздать здесь Ад, то нет ли все-таки способа из него вырваться?
– Я принес подарки, – сказал Брызгин, садясь на песок рядом с паутиной.
Пауканин покачивался в центре паутины, глядя на розовые облака, повисшие над черно-красным зеркалом океана, в которое медленно опускалось заходящее светило. В потемневшем небе вспыхивали первые звезды, но до сумерек было еще три часа, этого времени было достаточно, чтобы поговорить.
– Дымов – хороший колдун, – сказал Кр-хи. – Ты – хороший колдун. Больше нет нужды украшать паутину. Зачем украшать паутину, если она опять стала черной? Зачем говорить о смерти, если Звездный паук ушел и унес свои коконы?
– О смерти говорить надо, – сказал Брызгин. – Ты ведь знаешь, что Дымов умер?
Пауканин спустился со своей паутины и неудобно сел рядом с Брызгиным.
– Дымов не умер, – возразил он. – Дымов отдал свою душу далекой звезде. Через пять