С этого момента начиналось самое сложное. Егорча бегом вернулся обратно к лодке, подхватил топор и два мешка. Предстояло разделать тушу и перетаскать мясо в лодку. И чтобы успеть засветло, пока день. Темнеет по осени быстро и разом.
Несмотря на то, что хищников в лесах хватало, Егорча предпочитал все же на следующий день вернуться и закопать наскоро кости и требуху, чтобы не оставлять лишних следов и не привлекать ненужного ему внимания. После уже дело было за малым. Закоптить мясо на костре и уложить на зиму в укромный схрон.
Обратный путь от лодки Егорча преодолел быстро, почти бегом. Поднявшись на гребень склона, он буквально рухнул на землю, сдерживая шумное дыхание. Внизу, возле подстреленного лося, стоял человек и, осторожно осматриваясь вокруг, как раз смотрел в сторону Егорчи.
Шумно стучало сердце, кровь тугими толчками била в виски. Егорче казалось, что его дыхание было отчетливо слышно даже там, внизу. Осторожно, еле двигаясь, он переполз под укрытие ствола ближайшей сосны. Чуть приподнявшись, с опаской глянул вниз.
Незваный пришелец уже обернулся к подстреленному Егорчей сохатому и исполнял какие-то странные скачки и подпрыгивания вокруг. В правой руке у него было одноствольное охотничье ружье с перемотанными синей изолентой прикладом и цевьем. В левой руке он сжимал длинный нож лезвием вниз. Егорчу смутило другое. Одежда и волосы.
У странно танцующего внизу мужчины была копна давно не мытых длинных волос, которые были собраны пучками и перевязаны разноцветными тряпками. Одежда его тоже состояла из набора каких-то невнятных лохмотьев. Поверх стеганой фуфайки песочного цвета были навешаны какие-то веревки с повязанным тряпьем. Сколько ни всматривался Егорча сверху, практическое предназначение всех этих тряпок и лохмотьев на незнакомце осталось для него непонятным.
Тем временем пришелец отбросил в сторону ружье и принялся бросаться на поверженного лося с ножом. Выкрикивая что-то нечленораздельное, он падал на тушу плашмя и втыкал нож в бочину и брюхо. Егорча решил, что на этом терпеть спектакль достаточно.
В конце концов, внизу если не местный, то попросту какой-то сумасшедший, но уж явно не охотовед и не лесничий. Откуда взяться здесь сумасшедшему он не знал, но сейчас Егорчу больше заботила сохранность его добычи. Высунувшись из-за ствола, он набрал в легкие побольше воздуха и, постаравшись придать голосу как можно больше грубости и агрессии, крикнул: «Эй, что творишь? Это мой лось!».
Незнакомец вздрогнул, молниеносно метнулся к лежащему подле ружью. Взвел курок и безошибочно выстрелил в сторону Егорчи, хотя даже не видел, где конкретно