К счастью, распри и травля ученых не столь активно проявлялись в провинции. В 1936 году, когда в столице лысенковские претензии достигли апогея, саратовскому ученому Л. И. Казакевичу, вопреки общепринятой традиции, без защиты диссертации по совокупности работ была присуждена ученая степень доктора биологических наук. Одна из его последних работ носила программный характер и получила высокую оценку именно в Поволжье. Работа была издана отдельной книгой Нижне-Волжским книжным издательством и называлась «Основы районирования засоренности зерновой зоны и главнейшие мероприятия по борьбе с сорняками». Утверждения ученого основывались на глубочайших многолетних исследованиях почвы и корневой системы сорняков, а потому остаются актуальными и сегодня.
Между тем за год до этих событий в Москве начал выходить журнал «Яровизация». В одном из первых номеров выступил Лысенко с так называемой «совершенно новой постановкой вопросов семеноводства». В публикации он заявлял, что самоопыление вредно для растений, ведет к вырождению сортов, и предлагал основываться на внут-рисортовом скрещивании. Специалисты обеспокоились за чистоту сортов, многие из которых выводились десятилетиями. Но Лысенко настаивал на том, что чистоты сорта и не следует добиваться, что теория «чистых линий» порочна в своей основе и вообще законы генетики вредны и бесплодны.
Накалившиеся страсти выплеснулись на IV сессии ВАСХНИЛ. Лысенковцы, в сущности, вообще отрицали достижения генетики как основы сельскохозяйственной науки. Все трудности, считали они, просто выдуманы «формальными» генетиками, которые на практике ничего не дали сельскому хозяйству. Однако по официальным данным к 1936 году пятнадцать процентов посевных площадей уже было занято лучшими, перспективными сортами из мировой коллекции ВИРа.
Прошли годы, прежде чем жизнь доказала несостоятельность учения Лысенко. Но сколько светлых голов, преданных служителей истинной науки «полетело» только потому, что они не разделяли концепции «обновления совземли» академика Лысенко. Это были годы всеобщего страха, когда отсутствие вины не давало гарантии не быть арестованным. И потому к внезапному появлению людей в штатском практически был готов каждый, даже если он просто играл на скрипке, рисовал картинки для детских книжек или занимался ботаникой.
В 1937 году Леонид Игнатьевич, к тому времени закоренелый холостяк, вдруг неожиданно женился. Еще год назад он бы и подумать не мог о том, что его холостяцкую жизнь способна потревожить какая-то хрупкая девочка, практикантка, для которой он был Богом, но с которой его поразительно