По привычке осмотревшись по сторонам, художник вышел из церкви. Два щеголя преградили ему дорогу: «Эй, приезжий! Ты такой молоденький и хорошенький. Пойдем, пропустим бутылочку!»
Чего надо этим аристократам в кружевах и бантах, завитым и надушенным по последней моде, от него, одетого чуть ли не в лохмотья? Странный народ, странный город. Но почему бы не пойти, коль зовут?
Однако едва Караваджо с новоприобретенными друзьями завернул за угол, оба щеголя полетели в грязь, а в его спину уперлась холодная сталь. Неужто опять как в Милане?! Да только Караваджо теперь не беззащитный мальчишка! Через минуту один из головорезов уже хрипел в пыли, прикрывая руку, располосованную ножом Караваджо, а второй удирал быстрее зайца. Караваджо поднял беспомощных щеголей. Те, всхлипывая, начали бормотать благодарности.
«Но мы не можем разгуливать в таком виде! Одежда в грязи, банты разорваны!» – тут же захныкал один. «Пойдем к синьору Форсаче! – предложил другой. – Там нечего стесняться!»
И точно – стесняться оказалось нечего. Форсаче владел тайным «островом Амура», а проще говоря, публичным домом. Но каким?! Мужским! От такого непотребства у Караваджо аж дух перехватило. «Это же грех, осуждаемый церковью!» – возопил он. «Весьма сомневаюсь! – отрезал один из его новых знакомых. – И духовенство, и аристократы часто просят прислать к ним мальчиков. Все самые именитые римляне подвержены этой моде».
Караваджо поскреб в затылке, и тут его осенило. Вот выход из его безденежья, возможность познакомиться с потенциальными заказчиками! Надо просто написать портреты самых красивых мальчиков и предложить их богатеньким покровителям.
И вот уже Караваджо днюет и ночует на «острове Амура». Он нарисовал «Мальчика с розами в вазе», «Юношу с корзиной фруктов» и многих других. Синьор Форсаче присоветовал: «Покажи свои картины монсеньору Пандольфо Пуччи. Он прелат папского двора, тонкий ценитель искусства».
Взяв напрокат приличную одежду, завившись и надушившись, Караваджо явился в римский дом Пуччи. Показал несколько работ, в том числе и «Музицирующих мальчиков», где на заднем плане написал свой портрет. Монсеньор слащаво улыбнулся: «А мне сказали, ты пишешь на темы, любезные амурным радостям. Но эти мальчики просто поют…»
На другой день Караваджо принес подправленную картину. Юные певцы закатили