Авантюры Принца Юности
Ночь была темной, хоть глаз выколи. Самое бандитское время. Недаром старый живописец Симоне Петерцано предупреждал юного ученика: «Ты, парень, из тихой деревни Караваджо, и потому городских законов не знаешь. А в нашем Милане один закон по ночам – бандитская поножовщина. Так что луна – на небо, а ты – в свою каморку. И сиди до утра!»
Но как усидишь? Ночной город полон соблазнов. Конечно, выпить и покутить 13-летний парнишка не рвется, но у него есть другие центры притяжения – картины и фрески. А их, находящихся в церквях Милана, только по ночам и рассмотришь – днем-то вокруг толпы молящихся. Вот и сейчас парнишка вышел из дверей церкви Сан-Франческо Гранде, где несколько часов рассматривал «Мадонну в скалах» великого Леонардо да Винчи. И только завернул за угол, как его грубо схватила чья-то рука, а в горло уперся острый нож.
«Пустите! – взвизгнул парнишка. – У меня нечего взять!» – «Врешь, небось поживился из соборной кружки! – прохрипел головорез. – А ну, выворачивай карманы, служка церковная!» – «Вы ошиблись. – прошипел мальчишка. – Я ученик живописца…» – «Стой, Паскуале!» Рядом появился второй бандит. Извлек из объемных складок грязного плаща потайной фонарь, осветил нищий наряд пленника и скомандовал: «Брось его! С такого ничего не возьмешь…»
Оттавио Леони. Портрет Караваджо
Головорез разжал руку. Парнишка рухнул в жирную уличную грязь. Бандиты исчезли. Парнишка, поскальзываясь, тяжело поднялся. А он-то, дурачок, еще завидовал мальчишкам, ходившим в церковных служках! Те всегда такие чистенькие, хорошо одетые. А он, ученик живописца, вечно вымазан красками, да и одет в лохмотья. Конечно, все сложилось бы иначе, если бы был жив его отец, Фермо Меризи, служивший декоратором и архитектором у Франческо Сфорцы, владетельного синьора деревушки Караваджо. Но, увы, отец скончался во время эпидемии чумы, когда его сыну, крещенному Микеланджело, было всего-то шесть лет. А потом умерла и мать. Вот тогда-то и встал вопрос: куда девать пятерых детей-сирот? Хорошо, что у Микеле обнаружился талант к рисованию, и родственники Сфорцы пристроили его в миланскую мастерскую маэстро Петерцано. Однако в Милане оказалось не сладко. Городские мальчишки дразнили приезжего за деревенский выговор, прозвали Караваджо и попрекали рваной одежкой. И вот надо же, эта «рвань» спасла Микеле жизнь! Но ведь в другой раз может и не повезти. Надо что-то придумать.
Наутро, когда вся ватага учеников Петерцано, нагруженная картонами, красками и кистями, отправилась к дому очередного заказчика, Микеле отстал от приятелей. Осторожно оглядываясь по сторонам,