Дверь заскрипела, но явно не закрылась. Подождав пару минут, Караваджо ринулся из камеры. Он не думал, кто его спасители. Мир итальянских контрабандистов, окутавший всю Европу и проникший даже на Мальту? Римские покровители, до сих пор верившие в его талант? Какая разница?! Важно главное – он может попасть на свободу!
Сицилия, Мессина, Неаполь. Чердаки, подвалы, мастерские, сооруженные наспех. Жизнь вперемежку, когда безудержные пьянки с ворами-приятелями чередуются с почтенными пирами богатых заказчиков. И множество картин. Муки Христовы на холсте «Се человек», надежды на счастье на полотне «Воскресение Лазаря». И вдруг письмо из Рима: друзья-покровители подали прошение о помиловании художника.
От такой вести у Караваджо задрожали руки. Чтобы успокоиться, он отправился в тратторию. Успокоение затянулось за полночь. В ночь Караваджо вывалился, плохо стоя на ногах. Его встретили четверо. Кинжал под ребра, дубинка по голове. В потасовке плащ одного из нападавших распахнулся, и Караваджо увидел крест Мальтийского ордена.
Нашли художника только спустя пару дней. Головорезы бросили его на уличных задворках, посчитав убитым. Но Караваджо очухался и, едва придя в себя, взялся за давний холст – «Давид с головой Голиафа». Когда-то и он, как юный, еще ничего не знающий о жизни Давид, мечтал о подвигах и славе. А теперь его собственная голова держится на тоненьком волоске мучительной судьбы… Художник вздохнул и замазал нарисованное. Теперь он напишет по-другому: наивный Давид – он сам в молодости, а Голиаф – он, теперешний, с перекошенным лицом и жутким шрамом на лбу.
Второе письмо пришло в июле 1610 года. Друзья извещали, что сам кардинал Гонзага упросил папу помиловать художника, и тот вот-вот подпишет указ. А посему друзья советовали Караваджо немедля передать папскому нунцию – кардиналу Сципионе Боргезе – свою самую лучшую картину. Она и станет даром в обмен за сохранение его нечестивой жизни.
Конечно, Караваджо не стал медлить. Он тут же зафрахтовал фелюгу до гавани Порто-Эрколе, что недалеко от Рима. Однако в плавании у художника начался страшный жар. Капитан, взглянув на больного, тут же скомандовал: «На берег!» Караваджо высадили, ответив на его вопль: «Мы не берем на борт малярийных!»
Сгорая в лихорадке, Караваджо побрел пешком. Но уже за поворотом его поджидала стража. Напрасно кричал он, что его ждет в Риме сам папа, показывал мальтийский крест, уверяя, что он – член ордена. Стража бросила его в тюрьму Порто-Эрколе. Но это была маленькая тюрьма, и в ней работали бедные тюремщики. Дрожащим голосом Караваджо предложил одному из них небольшую сумму денег – все, что у него оставалось. Ночью, тайно открыв ворота, тюремщик выпустил узника. И тот снова побрел в Рим. Потом пополз. Потом свалился в канаву. И снова ему пригрезилось его вечное наваждение: двое в темных плащах хватают его. Сопротивляться нет сил. И вдруг Караваджо видит: у темных фигур – крылья. Выходит, это не убийцы, это ангелы-спасители.
Художника