Был щедрый июнь, и за окнами ветерок, словно птица, перелетал с дерева на дерево. Колыхались занавески, и в их плавном реянии было что-то успокаивающее.
Павел встал и прошелся по комнате. Деревянный пол неприятно хрустел под шагами, и Оксана, поморщившись, сказала:
– Не заводи эту музыку. И так голова болит.
На часах было три, разгар рабочего дня. До концерта четыре часа с лишним, и Павел пожалел, что времени так много. Какое-то расслабленное состояние охватило его, и так не хотелось выходить, прерывать этот мерный пульс спокойствия, который он почувствовал с самого утра. Ведь вечером, когда воздух чуть остынет и дремотная жара спадет, он пойдет на набережную и встретит девушку. Павел сам удивился своему спокойствию.
– Ты знаешь, Оксан, – сказал он, – у меня сегодня свидание.
Оксана приподняла голову, чтобы глянуть на Павла через очки. Они у нее всегда были на самом кончике носа, и чтобы взглянуть на собеседника, ей приходилось поднимать подбородок – только тогда очки оказывались на уровне глаз.
– Рада за тебя, – сказала она, – и кто же она?
«А ведь и правда, кто она?», – Павел был слегка озадачен. Стал припоминать события вчерашнего вечера. Разговоры об искусстве. Какие-то пьесы. «Актриса она», – вспомнил.
Оксану этот факт не порадовал.
– Ну-ну, – сказала она, – а где играет?
«А и вправду, где?»
– В театре, – признался Павел.
– Замечательно! – всплеснула руками Оксана, – в самом деле, как странно. Актриса и в театре.
– Ну не знаю, где, – Павел прошелся по комнате, и паркет опять засвистел, – мы вчера познакомились в «Акуле».
– Угу, – сказала Оксана. На ее лице было написано ожидание дальнейших подробностей.
– Ну вот, – Павел попытался что-то изобразить руками, – сидели мы там, общались…
– Чего пили-то? – перебила Оксана.
Павел чуть сбился.
– Я коньяк пил, – сказал он через паузу, – а вообще-то…
– Ну все ясно, – отвернулась к монитору Оксана.
– Чего тебе ясно-то?
– Да под пьяную голову любая подушка пригодится…
– Да ладно тебе. Нормально с ней пообщались. Она очень интеллектуальная.
Оксана засмеялась. Подняла подбородок, посмотрела через очки:
– Актриса интеллектуальная? Ты, Паша, стареешь.
Павел замолчал и присел на подоконник. То изнеженное, благостное чувство, в котором он только что не плавал целый день, рассосалось. Он раздражился немного и думал уже совсем по-другому.
«Как полезно с женщиной поговорить. И чего я размяк, правда? Она на меня глянула два раза, а я перед ней уже на блюдечке, в рот лень положить. Что она за диво такое? Я ли девчонок не видал? Может, и правда старею. Грелку надо купить, бальзамчик какой-нибудь…»
Бодрое настроение вернулось. Не спеша, почесывая подбородок, Павел оглядел комнату. Она была очень простая, обычная редакционная