Юля подошла незаметно. Только что Павел оборачивался в ту сторону – и никого не было, а сейчас – вот она, стоит, и глаза смеются.
– Привет, – сказал он.
– Здравствуй, – сказала она.
Она была в легком платье, в руке сумочка, в глазах – искорки. Веселые-веселые.
– Куда пойдем?
– Мы же на концерт собирались?
– А-а… Ну, пошли.
Взяла его под руку, и Павел почувствовал ее горячую ладонь у себя на локте. Они подходили к набережной, и плотный, сбитый звук из динамиков словно сокрушал ставший вдруг хрупким воздух, и он рушился, как разбитое зеркало. Народу было много, люди расползались по всем закоулкам огромной набережной – по лавочкам, зеленым склонам, по ступенькам. В серых футболках стояли милиционеры, и только они во всей этой толпе, только они были бледными – все остальное было в цвету. Яркие топики девушек, расписные рубашки парней, пиджаки, юбки, костюмы. Все цвета смешались, и вся эта энергичная масса стремилась вниз, к сцене, которая радугой легла у подножия. Кто-то уже сидел в кафе, которых было не счесть на подходе к набережной, компании сходились и снова растекались, и все двигались, двигались… Они вышли на верхнюю террасу набережной, а внизу звучала музыка, словно эхом шла она по толпе, и люди, уже слегка пьяные, кто от пива, а кто просто от летнего воздуха, подпевали. И атмосфера была как натянутая леска – вот-вот порвется. И музыка лилась. Все громче и громче. Ритм плюс ритм.
Внизу, у подножия лестницы, огромный, беснующийся океан голов. Возле самой сцены, огороженной зеленым металлическим забором, толпа была самая густая, люди стояли плотно и все время отплясывали, хотя танцевать в такой тесноте, казалось, было невозможно. То и дело взлетали вверх руки, хохотали девушки, толпа качалась, как пьяная, и это движение шло вверх – к тем, кто стоял на нижних ступеньках, но быстро затихало, не дойдя даже до второй площадки. Здесь уже не было такой кучной сбитости, как внизу, а еще выше, на третьей и четвертой площадке, было почти свободно, и можно было пройти, никого не зацепив и не толкнув. Павел взял Юлю за руку и медленно повел ее вниз, лавируя между островками веселья, в которых происходило одно и то же – пиво разливали в пластиковые стаканы, царил хохот и какая-то бесшабашность – все то ли прыгали, то ли танцевали, то ли целовались. Все смешалось. Перед глазами плыли улыбки, и так круг за кругом, ступенька за ступенькой. На третьей