– Могу я надеяться, что вижу вас в последний раз, и что вы сами найдете предлог, чтобы расстаться с Иваном? – продолжил я ровной интонацией, естественной для деловых переговоров.
– А в чем, собственно, дело?
Она уже свернулась на краешке моей необъятной тахты, и поза ее источала ласковый и наивный эгоизм: она пришла в этот мир, чтобы наслаждаться. Словом, мне предлагали чувствовать себя дураком. Располагайтесь, Евгений Николаич, будьте самим собой. Кстати, в глазах ее прыгали искренние веселые чертики. Мне всегда казалось, что все эти угадывания характера и сути человека по выражению лица есть не очень впечатляющий писательский трюк. Это миф, окружающий профессию. Есть лица, по которым ничего не угадаешь. Вот я смотрю на эту бесхитростную рожицу, и она органично продолжает, скажем, облик существа нелукавого, которому особо нечего скрывать, глаза которого чисты, как его совесть; но это же лицо и эти же распахнутые глаза, оказывается, могут естественно совмещаться с подленькой натурой. Нет, у писателя не должно быть принципов, кроме одного: не изменяй истине.
Впрочем, я отвлекся. В двух словах, сухо, я изложил известные мне факты. Она весело и звонко расхохоталась в ответ. Без вызова. Просто от избытка приподнятого настроения.
– Это неправда?
Я становился смешон в своей неэффективной роли бесстрастного джентльмена.
– Это правда, хотя и не вся, – ровно произнесла Наташа, небрежно, но своевременно обминая сигарету в пепельнице.
Мне стало гораздо легче. Что меня поражало в этой особе: она не вызывала во мне ни ненависти, ни злости. Я почти любовался ею, словно экзотическим махаоном или гюрзой, случайно залетевшим или вползшей в мою обитель. Мораль как-то счастливо не коснулась этого милого чудовища. Она могла только кусаться или летать, это было так естественно.
Далее по сценарию следовало мое solo.
– Я хочу расстаться с вами – это раз; хотелось бы сделать это мирно – два.
– Черта с два. Мы поженимся с Иваном. Здесь нечего обсуждать.
– Вы полагаете, будто я в восторге оттого, что у меня невестка потаскуха и что…
– А вы полагаете, будто Иван держит меня за Евфросинью Полоцкую? Спросите меня, откуда я еду? Ну же, спрашивайте. Не хочешь? Ты не любопытный, да? А я отвечу: я только что из постели того француза, которому Иван должен столько, что за это сотрут в порошок и его, и тебя с твоими …ми принципами. Что ты на это скажешь?
– Откуда у Ивана долги? Почему он молчал?
– Какой вы ветхозаветный, как … ящерица. Австралопитек, ха-ха! Павка Корчагин, ха-ха-ха! О чем говорить? Как на него бандиты наехали? Как его долги перекупил француз? Да им не Иван нужен был, и даже не я. Им вы нужны, Евгений Николаевич. Кому-то вы очень не угодили. Не догадываетесь, кому? Не догадываетесь? Святой вы человек. Гвозди бы делать из таких людей. Помните ли вы всесильного господина по фамилии Упс? Вижу, что помните, верю, что помните. Жену его, бесподобную Люсьен, тоже, конечно, припоминаете? Вы все,