– А почему «Чума»?
– Про это много легенд ходило, но в любом случае, это подходящее название для этой тюрьмы. Возможно, потому что там многие заключенные туберкулезом заболевали, сидя в холодных сырых камерах. Так правительство ГДР пыталось воспитывать «непокорные» умы. Ну что ж, давай перейдем к рассказу:
Не знаю, везли ли наш специальный вагон прямиком до «Чумы» или цепляли его к разным поездам. Я ничего не видел. Всех заключенных в вагоне распределяли по разным тюрьмам, и никто из нас не знал, где его конечная остановка.
Когда забирали одного из заключенных, мы в камерах старались прислушиваться к звукам и разговорам извне, в надежде понять, где же мы сейчас стоим. Но в основном, мы стояли на отдаленных полустанках, названия которых нам ничего не говорили. Однажды я узнал, что мы стоим в Дрездене, так как заключенный, сидевший в соседней камере, выйдя на улицу под коновоем вдруг неистово закричал:
«Ребята, мы стоим в Дрездене!»
Его сразу же чем-то огрели по голове, так как послышался тупой удар и крик мгновенно прекратился.
Услышав про Дрезден, я тут же вспомнил о своей матери, и у меня сильно сжалось сердце.
«Как она там одна? – подумал я. – Наверняка, часто обо мне вспоминает».
И только тогда я понял, что своим необдуманным побегом причинил ей нестерпимую боль! Я причинил ее тогда многим…
Когда я прибыл в «Чуму», меня сначала охранники избили. Не сильно, скорее для профилактики, чтобы знал свое место, но кровь из носа потекла. Потом заставили снять с себя одежду и отдать им все личные вещи. Но так как у меня не было никаких личных вещей, я сразу же пошел в душ, а потом на медицинское обследование.
Там мне заглянули во все «дыры», обрызгали с ног до головы какой-то гадостью от вшей, выдали тюремные вещи и отправили в камеру, где находилось восемь человек.
Там было только одно «очко», и я не на шутку перепугался, так как не знал, как буду ходить перед другими в туалет. Загородиться было нечем и, когда кто-то справлял большую нужду, я отворачивал голову в другую сторону. Но были и такие, кто смотрел туда… с каким-то нездоровым интересом…
На счастье в этот туалет мне идти не пришлось, так как через несколько часов меня перевели в двушку. Там уже находился один заключенный, его звали Дитером. По возрасту он был старше меня, ему было хорошо за тридцать.
В отличие от меня он не совершал никакого побега. Донос в Штази на него написала жена (под нажимом своей матери), которой не нравилось, что он часто задерживался у друзей и слушал с ними «западное» радио. Кстати, после того, как его арестовали, жене его тоже дали срок из-за какого-то другого доноса. В общем, семейной жизнью им пожить не удалось, так как все это произошло в первый год после их свадьбы.
Дитер выбрал нижнюю полку в камере, так как у него от сырости болела спина. Я даже обрадовался этому, так как