– Ещё влажная!
Тай подошёл, утвердительно кивнул. Пояснил:
– Красная – всё, что построено над землёй. Синяя – что под землёй.
– Это ты – сам?!
Тай снова кивнул.
– А это, – я обвёл взглядом комнату, – здесь так и было?
– Да, – ответил Тай. – И очень много пыли. Два дня отмывал.
– А как же ты нашёл вход? – взволнованно спросил я.
Тай взял в руки лампу и пригласил меня выйти. Мы вышли на площадку. Здесь, следуя указующему жесту, я взглянул на потолок и едва не вскрикнул. Отчётливо, сквозь пятна пыли и копоти, виднелся разрезанный надвое волнистой линией овал.
– Знак «кара-тун»!
– Да, – со спокойствием на смуглом японском лице подтвердил Тай.
– Это что же, – я почти задыхался от волнения, – и этот замок, и дворец Аббасидов строили одни и те же мастера?
– Мастера – разные, – покачал головой маленький японец. – А тайны – одинаковые.
Мы вернулись в комнату. Я снова подошёл к плану замка и стал любоваться. Совершенно узнаваем! Вот – въездные ворота. Слева – ристалище и конюшни, справа – каретная, кузня, цейхгауз. Дальше – родник, мостик, каминный зал. Башня.
Тай в это время, звеня, выставил на небольшой круглый столик пару медных кружек, сахарницу, приборы. Я подошёл к столику, взялся помогать. Принял из рук в руки тёплый горшок, снял крышку. Зажмурился от ванильно-яичного аромата свежезапечённой тыквы.
– Здесь есть и очаг?
Тай молча шагнул к стене, легко отодвинул один из шкафов. Открылся альков, в котором, точно, был устроен очаг. Ровный каменный под накрыт ковром из углей, медленно перекатывающих тусклое малиновое пламя. Тай, вдавив ножки в угли, поставил в очаг треножник, на него водрузил высокий кофейник.
– Воду – из родника носишь?
Он отрицательно качнул головой. Отодвинул от стены другой шкаф, указал пальцем.