В комнате воцарилась тишина. Все молчали, ожидая, что скажет Люся. Она медленно встала с кровати, где сидела вместе с мамой, подошла к Жоре, встала за спинкой стула, на котором он сидел, положила ладони ему на плечи и, склонившись, тихо сказала:
– Я согласна.
После этого она подошла к кровати и села рядом с мамой, как и сидела раньше.
Жора шёл в полицию, чтобы сообщить о Люсином согласии. Он радовался, он знал, он спасёт её, он спасёт Люсю, он спасёт свою любовь! В приёмной посетителей не было, он подошёл к столу, за которым сидела Татьяна Сергеевна, наклонился к ней, поздоровался и тихо прошептал:
– Всё в порядке, она согласна.
Почти сразу же открылась дверь кабинета, и в приёмную вошёл Генрих Людвигович, молча, показал на выход из приёмной, и они вместе с Жорой вышли в коридор, где он напомнил ему, чтобы тот завтра после двенадцати пришёл на территорию, как и приходил раньше; об исчезновении Люси не знаешь, и как будто узнал только сейчас. Он помолчал немного и продолжил:
– Это просто необходимо и для тебя, и для меня.
Попрощавшись, он ушёл к себе, а Жора домой, окрыленный надеждой в завтрашний день.
Уже в одиннадцатом часу, когда мама–Сима с Люсей и Сёмой готовились ложиться спать, вдруг в коридоре что-то загромыхало, как видно, упало пустое ведро, послышалась отборная матерщина, открылась дверь, и в комнату вошёл Грынька, а за ним Володька и Аркадий. Грынька, как всегда перед тем, как начать говорить, гыгыкнул, а потом произнес, указывая на Люсю:
– Одевайся. Пойдем!
– Куда?! – спросила мама–Сима, заслоняя дочь собой.
Грынька не ожидал такого вопроса, и сразу ответить не смог, а только промямлил:
– Куда–куда?! На кудыкину гору! – и тут вдруг его осенила мысль. – Комендант требует! Во!
– Да, да! – в разговор вклинился Володька. – У коменданта торжество, вот он нас и послал, чтобы привести двух-трёх певиц и пару танцоров, чтобы веселее было для гостей.
– Во–во! – продолжил Грынька. – Так что побыстрей одевайся, а то нам ещё в четыре места надо зайти, – и он снова гыгыкнул, довольный своей сообразительностью.
Руки у Люси дрожали, когда она надевала тёплый жакет. Она никак не могла попасть в рукав, но наконец, одевшись, обняла маму, поцеловала её и прошептала: «Это конец!». Ещё раз поцеловала маму, подошла к Сёме, поцеловала в щёку и тоже тихо прошептала: «Отомсти за меня, Сёмочка». Затем повернулась и пошла к двери. Первыми вышли Володька с Аркадием, Грынька пропустил Люсю и прошёл за ней, громко хлопнув дверью, звук которой был похож на звук падающей крышки гроба.
Как только закрылась дверь, мама–Сима потушила свечу и подошла к окну. Она вглядывалась в темноту ночи, но ничего не видела. Вдруг узкий луч прожектора выхватил из тьмы четыре человеческие фигуры, где в окружении полицаев была её любимая дочь. Она опустилась на пол и тихо-тихо заплакала.
Люся