Каждый раз с ужасом он заглядывал в глубины отверстой ненасытной паучьей пасти Высших и каждый раз пытался выбрать самую маленькую, самую жалкую бабочку, чтобы ненадолго усмирить паука, унять его бесконечный голод. И еще на чуть-чуть, хоть еще немного отсрочить беду, спасти жителей города, не подозревающих об опасности, которая нависла над ними, выторговать им еще немного времени, совсем немного… Жалкое оправдание, но другого у Маркуса не было, и он прятался за ним как за тонким, дрожащим на ветру листком.
Хэвен им больше не нужен…
Старец вздрогнул. Эта мысль теперь постоянно крутилась в мозгу, она вцепилась в него словно заноза. Она причиняла боль. В последнее время он жил в постоянном беспокойстве, которое только усиливалось.
Какие они все заблудшие… и как я виноват перед ними. Виноват перед всеми, и никогда мне уже не искупить своей вины. Они не знают, что это нападение полностью на моей совести…
По глупости своей (как я корю себя за это!!!) я дерзнул торговаться с ними. Как самоуверенно говорил я, так и не поняв, с кем имею дело! Как глупо я себя вёл, бросив им в лицо эти обвинения… Как я посмел сказать им, что они нуждаются в нас, как мы нуждаемся в воде. Как я посмел раскрыть им, что знаю всё о них? Старый я болван…
Я же хотел, как лучше. Я лишь хотел, чтобы они не забирали так много. Так много…
но ведь, рано или поздно, это случилось бы…
Они взяли, что хотели, и прекрасно обошлись без помощи своих верных вассалов. И это он вынудил Их делать всю работу Самим, и его приемники, и все остальные тоже понимали это. Маркус видел хищные бездушные взгляды ближайших учеников, которые один сильнее другого желали получить заветное место Служителя. Они не простят ему этой ошибки… Уж они расстараются для Высших, даже если это будет грозить Хэвену вымиранием.
Тишина покоев окутала его, немного уняв беспокойство. Ещё один день подходит к концу и наступает новая ночь. Он боялся думать о том, что она принесёт.
И чем больше он думал, тем истовее проклинал свою слабость и молился о прощении. Не обращая внимания на ноющую боль в старых коленях, на которых стоял, сильно сжав кулаки, так что кровь совсем перестала поступать к сухим холодным пальцам, а тонкая кожа натянулась на них так, словно грозила треснуть.
Если Высшие и впредь станут забирать то, что Им нужно в обход него – дни Хэвена сочтены.
3
Под огромной дырой разрушенного купола неподвижно стоял немолодой, но крепкий для своих лет мужчина. Его глаза, некогда теплого медового цвета, горящие огнём уверенности, теперь потухли и недвижно смотрели на восток, где слепое Солнце поднималось из-за рыхлого горизонта. Это были глаза человека, внутри которого что-то умерло.
Он стоял, сложив