А для верующих реалистов свойственна центростремительная сила, направленная к единому центру, к Богу, что определяет единообразие, единобожие.
Несовместимость этих двух сил, как и их существование, подтверждается противоположным пониманием свободы. Если для одних свобода выше морали, то для других самая большая свобода – это несвобода от Бога.
В единообразии ортодоксальная свобода православного художника.
Отсюда становится понятным его осознанный консерватизм в отношении к форме выражения, к языку. Мне кажется упрощением называть искусство по его языку – традиционным. Скорее это ортодоксальное искусство. Оно отличается от традиционного духовным видением и умением различать границы между добром и злом. В отличие от телесного (физического) зрения, которое беспрепятственно соединяет художника со зрителем, не требуя особых усилий ни у того, ни у другого, духовное видение дано не всем. Но ведь только духовная очевидность позволяет нам назвать красоту божественной и дает веру в ее спасительную миссию.
Отношение к Богу определяет выбор одного из двух направлений искусства, в которых помимо разного понимания свободы совершенно разное отношение ко времени, к национальным традициям, к языку и, наконец, – к изображаемому.
Глядя на картину, мало кто задумывается над тем, что она обладает определенной энергией, которую вкладывает художник. Сила ее зависит от таланта, а созидательная это энергия или разрушительная – зависит от отношения к Богу.
Ошибается тот, кто думает, что наличие таланта делает любое произведение непорочным. Талант дается одновременно со свободой выбора. Но, к сожалению, слишком часто дьявольская центробежная сила увлекает и очень талантливых художников. В таких случаях зло делается привлекательным, однако, чем талантливее автор, тем сильнее разрушительная сила его произведений.
Это важно знать не только доверчивому зрителю, но особенно тем, кто приобретает живопись. Ведь постоянное общение с разрушительной энергией не проходит бесследно.
Я не склонен к мистификации, но убежден, что картина таит в себе значительно большую энергетику, чем заряженный экстрасенсом по телевизору стакан воды. А уж если говорить о медитации, то творчество – это самая очевидная форма медитации. Но эту энергию искусства может зафиксировать только один прибор – душа.
Чем хороша для меня эта ночь? Тем, быть может, что мои размышления постоянно сопровождаются неожиданными видеосюжетами. Их накапливается с годами множество, но все нет времени посмотреть.
Вот неожиданно в зимнюю темную ночь ворвался зеленый солнечный день, и я оказался в каком-то удивительном саду. Узкая дорожка петляет в тени молодых плодоносящих деревьев. Каждый метр этого небольшого сада встречает новым видом растений и