– Я находился в секрете, – невозмутимо ответил сержант. – Меня не сменили, я начал замерзать. Когда вернулся на позиции батальона, увидел, что они оставлены. Пошел искать своих.
– Вы были в секрете один? – недоверчиво спросил Николай.
– У нас в батальоне тридцать семь активных штыков, – все так же ровно сказал задержанный. – Поэтому в секрет меня отправили одного.
– Красноармейская книжка?
– Нет – сдали, – сказал Иванов.
– Должны были выдать новые, – заметил Медведев.
Задержанный повернулся к старшине и все с той же ленивой медлительностью пожал плечами:
– Не знаю. Нам не выдали.
Трифонов понял, почему ему не нравится сержант Иванов – слишком спокоен. Иванова нимало не смущало то, что его забыли снять с поста. То, что он отстал от своих и мог в любую минуту наскочить на немцев, тоже не поколебало душевного равновесия сержанта. И даже радость встречи со своими никак не отразилась на лице младшего командира. Политрук Трифонов, сам человек, как он надеялся, прямой и искренний, не верил в подобную невозмутимость. Он повернулся к младшему бойцу:
– А ты?
– Бо… Боец Чуприн…
По крайней мере боец Чуприн вел себя естественно. Испуганный до того, что не мог держать руки ровно по швам, он переводил тоскливый взгляд с одного лица на другое, словно ожидал, что страшный человек со звездой, нарисованной химическим карандашом на рукаве шинели, прямо тут поставит его к стенке окопа и пустит пулю в лоб.
– И что ты здесь делаешь, боец Чуприн?
Этот парень смотрел так жалко, что Трифонов невольно смягчился.
– Я… Заблудился я, – хлюпнул носом боец Чуприн.
– А куда ж ты шел, болезный? – ласково спросил политрук.
– Я не шел, я ехал, – ответил паренек. – Ездовой я, на патронной двуколке. Был. У меня двуколка сломалась, а комбат велел патроны разобрать, а мне потом догонять…
Он словно торопился оправдаться, объяснить, что он тут делает один, без патронов, двуколки, лошади и батальона. Трифонов кивнул, велев продолжать.
– А как я ее починю? Там колесо, а у меня даже инструмента нет, не выдали. Когда стемнело, я лошадь распряг и поехал своих догонять…
Он запнулся.
– И где твоя лошадь?
Николай сдержанно улыбнулся – боец Чуприн был похож на Иванушку-дурачка из русской сказки, но никак не на врага.
– А через деревню ехал, спросил: где я. А мне бабы сказали: чего, мол, коня зря мучаешь… И забрали.
– Бабы у тебя коня отняли? – вмешался Медведев. – Ну, ты тело-о-ок. И гнездо это они дали?
Старшина указал на треух.
– Они, – кивнул головой боец Чуприн. – Я шапку потерял.
– И винтовку потерял? – Трифонов почувствовал, что прежняя симпатия сменяется злостью на такую бесхребетность.
– Так я ездовой, мне не положено, – вскинулся паренек. – Не хватает винтовок, нам не выдают.
Это было похоже на правду.
– Ладно. –