– Сюда! Сюда!
Трифонов подбежал к мальчишке и рухнул на колени рядом со старшиной, который осторожно поддерживал голову красноармейца Федотова. В правой руке Федотов сжимал винтовку, а левую, почему-то черную, приложил к животу.
– Он его ножом ударил, – захлебываясь слезами, затараторил Чуприн. – И хотел винтовку вырвать, а товарищ Федотов в нее вцепился и не отдает, а я его в бок толкнул, тогда он побежал…
Сзади подбежало еще несколько красноармейцев, они толпились, не зная, что делать, пока их не растолкала неведомо откуда взявшаяся сержант Пашина. Приказав всем отойти в сторону, она быстро расстегнула на Федотове шинель и ватник, разорвала гимнастерку и, стерев снегом кровь, принялась бинтовать живот.
– А вы чего столпились? – рявкнул на своих бойцов старшина. – Ты и ты – останетесь здесь, понесете его в батальонный пункт, остальные – по местам, быстро!
– Смотри, наповал уложил!
Один из красноармейцев, ушедший вперед метров на двадцать, показывал куда-то вниз, и Трифонов только сейчас увидел, что в снегу лежит еще одно тело. Он поднялся и подбежал к убитому – «Иванов» лежал ничком, первая пуля учителя математики ударила его в плечо, вторая пробила ватник как раз напротив сердца. Боец осторожно, рукоятью вперед протянул Николаю самодельный нож с коротким, чуть больше десяти сантиметров, узким лезвием.
– Перо, – сказал красноармеец и, видно, заметив недоумение на лице политрука, пояснил. – Нож на бандитском жаргоне. Я в угро[6] работал до войны, насмотрелся…
Трифонов толкнул труп ногой и присвистнул – раненный в живот, Федотов сумел уложить врага, не потратив ни одной пули зря.
– Поднимайте его, осторожно! – крикнула сзади Пашина. – А ты молчи, не разговаривай!
Трифонов повернулся и побежал обратно. Бойцы, быстро собрав из двух жердей и пары шинелей носилки, осторожно укладывали на них Федотова. Увидев политрука, Виктор Александрович приподнял голову и слабым голосом сказал:
– Товарищ политрук… Я… Вот, подвел… – голос у него и впрямь был виноватый.
Трифонов выдохнул и сделал знак бойцам остановиться. Политрук присел перед носилками и, взяв раненого за правую руку, осторожно ее пожал.
– Товарищ боец, вашей вины тут нет. Это был… – решение пришло внезапно, и Николай вдохновенно продолжил: – Это был диверсант. Понимаете? Немецкий диверсант, отлично подготовленный. – Николая понесло. – Настоящий головорез. Вы молодец – не дали ему завладеть оружием и застрелили его. Объявляю вам благодарность.
Жалкое выражение на лице Федотова сменилось почти радостью, он облегченно вздохнул и сказал:
– Служу трудовому народу. Он очень опытный… Сказал, что снег из сапога вытряхнет, нагнулся… Я даже ничего заметить не успел.
– Все, все, хватит разговоров, – резко приказала Пашина. – Несите его, быстрее, только не