– Откуда т-ты… знаешь?
– Чего ж не знать-то – ты каждый день мимо ходишь! – приветливо улыбаясь, ответил инвалид.
– И всех знаешь, что ли?
– Всех не всех, но – многих, – все так же приветливо откликнулся тот. – Знаю даже, как тебя зовут.
– Ну, и как? – недоверчиво спросила она.
– Людмила, Люся. Верно?
– Ну и ну! – удивилась она. – Ты что, сведения собираешь?
– Но ты ж не всегда одна ходишь – тебя парни провожают; слышал.
С ним, оказывается, было интересно, даже приятно поговорить – он ласкал ее глазами и обаял голосом, чистым и доброжелательным; ей захотелось потолковать с ним еще.
– А тебя как зовут? – спросила она.
– Угадай!
– Что я тебе, гадалка, что ли? – капризно нахмурилась она.
– Даю подсказку: нашими с тобой именами названа поэма у Пушкина.
– Руслан, что ли? – догадалась она.
– Он самый! – широко улыбаясь, кивнул инвалид. – Догадливая!
Она покатилась со смеху:
– Это же загадка для пятиклассника!.. «Руслан и Людмила», значит? Ну-ну!.. А признайся: примерял меня к себе?
– М-может, и было, – улыбаясь и глядя ей в глаза, ответил тот.
Ей уже нравилась эта игра в признания – хотелось поболтать еще; она стояла прямо перед ним в своей мини-юбке, широко расставив загорелые ноги на высоких толстых каблуках, а он сидел перед нею так, что его взгляд упирался прямо в ее пах. Чтобы посмотреть ей в лицо, ему приходилось задирать голову и пробегать при этом глазами вдоль всей ее фигуры, и он, кажется, проделывал это не без удовольствия.
– И что ты еще про меня знаешь? – спросила она, небрежно закидывая свою тяжелую сумку на длинном ремне за спину.
– Н-ну… ты не такая, как все. Особенная.
– Чем же это особенная? – продолжала она его донимать.
– Красивая. Гордая. Себе на уме. Хватит?
– А – добрая?
Тот смущенно улыбнулся и – отрицательно покачал головой.
– Почему? – удивилась она. – Я же тебе всегда кидаю!..
В этот момент проходившая мимо пожилая женщина, грузная и кургузая, с тяжелой хозяйственной сумкой в руке, остановившись рядом, вынула откуда-то из глубокого внутреннего кармана пятидесятирублевую бумажку и – нет, не бросила, а, наклонившись, бережно положила в картонную коробку, неспешно распрямилась и, неприязненно при этом глянув на Люсю, пошла себе дальше. Люся удивленно обернулась ей вслед: обычная-преобычная тетка – не отличишь от тысяч других… И с еще большим удивлением смотрела, как Руслан подхватил эту пятидесятирублевку, а заодно и Люсину десятку, проворно, словно фокусник, сложил их в своих культях и, помогая себе единственным пальцем, затолкал в нагрудный карман, оставив в коробке лишь мелочь.
– Пацаны крадут, – сказал он ей, оправдываясь.
– И