Снаружи послышался шорох шагов по гальке. Аура обернулась и увидела на пороге сестру с керосиновой лампой в руках. Ветер раздувал белое платье Сильветты.
– Я знала, что ты еще сюда придешь! – проговорила она. – Может быть, не сегодня, но до отъезда – обязательно.
– Сильветта, я…
– Подожди. – Сильветта покачала головой, подходя ближе. – Мне надоело ссориться. Давай не будем больше. Я наговорила всякого не подумав. Сделала тебе больно. Я не хотела. – Она поставила лампу на каменное ложе рядом с канделябром Ауры. – То есть утром хотела, конечно. Глупо это отрицать – ты все равно не поверишь. Но сейчас я в этом раскаиваюсь.
Аура пристально посмотрела на нее, но трогательной сцены, когда одна сестра прощает другую, на которую, возможно, надеялась Сильветта, не последовало.
– Я увидела огонек среди скал, – сказала Аура.
– И сразу поняла, что это могу быть только я?
– Ну, вариантов не так много, правда?
Сильветта обошла каменное ложе и спросила, указывая на плиту в стене:
– Думаешь, мама хотела в конце концов оказаться здесь?
– Мне кажется, она этого ожидала. И ее это вполне устраивало.
Сильветта, и без того бледная, здесь, в склепе, походила на привидение.
– Из-за Фридриха? – спросила она. В свое время склеп служил Шарлотте и ее любовнику местом тайных свиданий. – Мне кажется, она догадывалась, что Кристофер убил его здесь. Ты когда-нибудь говорила с ней об этом?
– Кристофер рассказал мне все только семь лет спустя. И мама была уже в таком состоянии… Сама понимаешь. – Аура рывком наклонилась к Сильветте через погребальное ложе и взяла ее за руку. – Слушай, я знаю: уже поздно, и вообще это слишком просто – признавать свои ошибки задним числом… Но я понимаю: ты столько сделала для нас всех… Я не хочу, чтобы ты думала, будто я… – Она осеклась и опустила глаза под взглядом сестры. – Будто я этого не ценю.
– А ты ценишь?
– Ты стольким…
– Пожертвовала? – Сильветта медленно отняла руку. – Так ты за это меня ценишь? За жертву?
– Я не то имела в виду. Просто ты не уехала, не бросила ее, несмотря ни на что. Знала, что она тогда натворила с Тесс и Джианом, – и все же не оставила ее одну. Я готова была тогда ее придушить, мне плевать было, мать она мне или не мать.
– Я ненавидела ее за это. – Признание Сильветты застало Ауру врасплох, хотя в нем не было, если вдуматься, ничего неожиданного. – За это и за многое другое, что было потом, – продолжала Сильветта. – Трудно любить человека, который тебя ежедневно шпыняет, постоянно врет и только и думает, как бы еще испортить тебе жизнь.
Аура открыла было рот, но Сильветта перебила