Алхимики. Плененные. Кай Майер

что прежде был мужчиной и женщиной одновременно, гермафродитом, двуполым порождением алхимии. Вспомнил он и то, что благодаря его двуполости люди могли видеть в нем то, что сами хотели видеть. Обычно Джиллиан играл роль мужчины и сам считал себя мужчиной, но, бывало, становился женщиной и прекрасно себя при этом чувствовал. Это не было физическое превращение – его тело оставалось прежним: мужским и женским одновременно. Менялось восприятие его другими людьми. Требовалось для этого немного: например, сменить одежду. Когда он ходил во фраке, никому и в голову не приходило усомниться в его мужественности. Зато платье целиком и полностью превращало его в женщину. В прежней жизни, до Нового ордена, это ему часто пригождалось. Он был тогда наемным убийцей и менял маски быстрее, чем полиция успевала объявить его в розыск.

      Но сейчас с ним что-то делали против его воли. Джиллиану казалось, что он меняет пол каждую секунду, превращаясь из мужчины в женщину и обратно. И хотя это не были физические изменения – никто не прикасался к его коже, не менял очертания тела или лица, – его внешность то и дело менялась. Казалось, все личины, какие он примерял в жизни, теперь поочередно мелькали в его чертах – видные другим, ощутимые для него самого. И его истинное «я» окончательно скрылось за масками, за которыми он прятался всю жизнь.

      Джиллиан мужчина. Джиллиан женщина. «Взгляни на меня, и я пойму, кем ты хочешь меня видеть». Так было раньше, когда он еще принадлежал себе.

      Но теперь он утратил эту способность. Он словно бился в эпилептическом припадке. Джиллиан был намертво пристегнут к непрерывно вращающемуся стулу. Иногда, очень редко, вращение останавливалось. Тогда он чувствовал руки, которые ощупывали, изучали его. Ему натягивали что-то на рот и нос. Его заставляли вдыхать газ, отнимавший волю и память, так что Джилиан забывал, кто он и где находится. И он снова проваливался в бездну; потом действие газа ослабевало, и тогда возвращались руки и снова газ. По кругу двигался не только стул, на котором он сидел. Все существование Джиллиана походило на спираль, на бесконечный спуск по кругу во тьму.

      Джиллиана уже не тошнило, горло полностью пересохло. Поначалу его непрерывно рвало, и кто-то регулярно поливал его водой из шланга – широкой, мощной струей, причинявшей боль.

      Долгое время Джиллиан не мог понять, есть ли на нем одежда. Теперь он был уверен, что раздет догола. Может быть, из гигиенических соображений, а может быть, чтобы мучители могли прикасаться к его коже. Джиллиан всегда обладал сильнейшей эротической притягательностью, его двуполая красота сводила людей с ума. Но теперь он полностью утратил этот дар и спрашивал себя, не по этой ли причине его посадили голым на вращающийся стул. А мучители стояли вокруг и глазели на него, завороженные его притягательностью, не в силах оторвать глаз. Пленники своего пленника.

      От этой мысли Джиллиан торжествовал, но лишь мгновение. Он обманывает себя, воображая, что имеет над ними власть. Если мучители удерживают его только потому, что не могут иначе, – ему конец. Если их завораживает то, что они в нем видят,