– Я для тебя незаменимый друг! На Апраксином рынке у меня есть знакомец, который ливреи шьет для посольской прислуги. Фамилия у него Пьянов. Прекрасный такой человек, жизнерадостный. Айда к нему!
Явились к Пьянову в мастерскую. Тот обрадовался, зовет чай пить.
– У меня от воды голова кружится, – отвечает Шерстобитов. – Лучше ответь, Степан Алексеевич, когда у тебя день рождения?
– На день моего святого – Стефана, то бишь второго декабря.
– А можешь отпраздновать его загодя, скажем послезавтра?
Почесал Пьянов в потылице и хитро сощурился:
– Коли вашей милости так надо, то почему же не погулять? Со всем нашим удовольствием!
– Степан Алексеевич, только просьба к тебе товарищеская: пригласи к себе всех посольских, что у герцога Монтебелло служат. А гулянку устрой за наш счет, мы денег тебе дадим. Напои покрепче их.
– Мне ваше угощение без надобности, я сам в полной силе.
– Придут посольские к тебе?..
– Какой же нехристь не любит за счет русского погужеваться? Должны прийти.
В трактире Апраксина рынка был устроен «дипломатический» прием. Спустя много-много лет Путилин, чьи приключения гремели на всю Россию, рассказывал о давних событиях А.Ф. Кони:
– Задали мы такой бал, что небу жарко стало! Под утро всех пришлось развозить: французы-то совсем очумели, к себе домой попасть не могут, только мычат. Иноземец, он ведь слабый: крепкое на них и действует. Ну-с, а часа в три ночи пришел Яша-вор. Вот человек-то был! Душа! Сердце золотое, незлобливый, услужливый, а уж насчет ловкости, так я другого такого не видывал. В остроге сидел бессменно, а от нас доверием пользовался в полной мере. Не теперешним ворам чета был. Царство ему небесное!
Ну так вот, пришел Яша, мешок принес. Говорит:
– Извольте сосчитать, кажись, все!
Стали мы с Шерстобитовым считать: две ложки с вензелями лишних.
– А вот это, Яша, нехорошо! Чужое брать никогда не надо.
– Простите, не утерпел. Сами в руки попались.
…А на следующий день посол с охоты вернулся. Видит – сервиз один, а прислуга с перепою зеленая, вместо дверей в косяк тычется.
Махнул герцог рукой, да и замолк об этом деле: «Россия!..»
Так закончилась история, начавшаяся со случайного эпизода – со встречи императором погребальной процессии. Сам Николай Павлович прожил недолго. Он умер в начале 1855 года, не дожив до своего шестидесятилетия. И был он фигурой гораздо более интересной и сложной, нежели нам порой представляли историки- марксисты.
В память его человеколюбивого поступка на Благовещенском мосту часовню все-таки соорудили. Изящная модель ее из яшмы и гранита до самого переворота в октябре 1917 года хранилась в Эрмитаже. Зато скульптурная группа, которую ваял профессор Пименов, так и не украсила съезд на Английскую набережную – Николай из скромности запретил.
Благодаря государю вдова Раутио сделалась известной