Горский был много начитанней не только своих товарищей, но и некоторых гимназических учителей. В диспутах на философские и литературные темы Витольд чувствовал себя как рыба в воде. Его память удерживала сотни цитат, названий книг, исторических дат.
Голос Витольда никогда не повышался. На собеседников он глядел с нескрываемым презрением, но в словах и отзывах был сдержан.
Лишь изредка он срывался, спорил с Иваном Сергеевичем.
Особенно его взбесил разговор о том, что всякий из народа, кто честен и трудолюбив, будет жить если не в роскоши, то в достатке.
– Какой достаток? – вспылил Горский. – Дай Сидору или Прохору мешок с золотом, он все равно останется сидеть в навозе. Вы, Иван Сергеевич, исключение. Но даже своих детей вы учите не для того, чтобы они стали Моцартом, Шопеном или Мицкевичем, а для того, чтобы они могли ловчее других собратьев-купцов вести торговлю и иметь барышей больше ихнего.
– А что тут плохого? – искренне удивился Жемарин. – Конкуренция в любом деле идет только на пользу покупателю.
Горский в тонкую ниточку вытянул губы:
– Покупатель? Да вы плевали на него. Когда купец заграбастывает миллион, то этот миллион он забирает у трудящихся, то есть у этого несчастного потребителя. Вот вы передали пять тысяч Вознесенскому монастырю. Зачем?
– Как – зачем? Им ремонт колокольни надо делать, стало быть, требуется материал оплатить и мастеров…
– Вы, Иван Сергеевич, меня не поняли. Зачем этот монастырь вообще нужен?
– Как же, не нужен, что ли? – От неожиданности Жемарин чуть не задохнулся. – Я сам молиться туда езжу, там послушники и монахи спасаются.
Горский тихо, но четко произнес:
– Спасаются? Ну да, конечно. Они спасаются от общественно полезного труда. Кому нужно, что они поклоны перед иконами бьют? Никому от этого пользы не будет. Потому что Бога нет. Это давно знают все образованные люди. И ваши пять тысяч вы выбросили собаке под хвост.
– Да вы материалист… Даже хуже – нигилист!
Горский свысока посмотрел на купца:
– Да, я материалист и горжусь этим. Ни в иконы, ни в монастыри, ни в Бога я не верю. Верю лишь в Чистый Разум. И только. Извините, вы читали «Персидские письма» Монтескье? – Ехидная улыбка вновь заиграла на лице Горского. – Ах, я забыл, что вы не читаете такую «дрянь». Иначе вы поняли бы, насколько прогнил существующий строй со всеми его буржуазными предрассудками. Я мечтаю о строе социального равенства, свободы и справедливости. Только разум должен править миром. Социализм, и ничто другое, приведет нас к этому.
Жемарин покачал головой:
– Вы можете иметь любые понятия. Это ваше личное дело. Только я попрошу моим детям не втолковывать ваши «передовые» идеи. Вы обещаете мне?
Горский хмыкнул:
– Вполне! Когда они вырастут, они, возможно, сами поймут заблуждения