Вечером в старой юрте Расула было много народа. Люди пришли проведать хозяина, но сильнее, чем сочувствие к заболевшему, их притягивала личность Чепер. Поздоровавшись и высказав необходимые слова вежливости, пришедшие садились по сторонам юрты и, не отрывая глаз, завороженно следили за знахаркой. От темно-бордовых ковров, от пылающего в полумраке огня тревожные красные блики ложились на напряженные лица сидящих.
Темная и сухая, словно пергамент, кожа обтягивала виски и высокие скулы Чепер, собираясь на низком лбу и впалых щеках гармошкой глубоких морщин. Казалось, именно сюда съехала вся кожа старого лица, подтянув за собой и небольшой нос, странно задравшийся кверху. Под низко нависающими бровями горели утонувшие в глазных впадинах черные глаза.
Сила влияния Чепер на людей была столь велика, что с первого же взгляда на старую знахарку, обликом своим скорее смахивающим на колдунью, окружающие проникались твердой уверенностью в ее загадочных знаниях и неведомой силе. Как все необъяснимое, она притягивала и ужасала.
Сидя на корточках у костра в центре юрты, Чепер помешивала в котле варево, готовя лекарство. Когда, привставая, знахарка наклонялась над котлом, пряди ее седых волос касались кипящей поверхности. Время от времени Чепер взмахивала костлявой рукой, чтобы отбросить к плечу мешающий ей широкий рукав платья, и тогда ее длинная черная тень на стене юрты, пугающе дрожа, повторяла эти движения. Звенели серебряные бляхи, нашитые на одежду, клубился дым от костра. Благоговейная дрожь пробегала по лицам сидящих.
Достав из небольшого кожаного мешка тело змеи, Чепер аккуратно сняла с нее шкуру, разрубила на части и бросила в кипящую воду. Затем ее рука вновь опустилась в мешок, и все глаза устремились за ней. Вынув руку, Чепер не спеша разжала ее. На ладони лежала оторванная голова кобры. Свисали скрученные лохмотья змеиной кожи. Встав, Чепер поднесла голову к бледным губам, беззвучно нашептывая заклинания. Ее тонкие пальцы с чудовищно длинными ногтями медленно шевелились в такт неслышным словам.
Неожиданно змея конвульсивно разжала пасть, обнажая страшные зубы. Все вздрогнули: острый холодок ужаса, смешанного с любопытством, пробежал по спинам.
Резким движением Чепер швырнула голову кобры в костер, и та загорелась, шипя, сморщиваясь, потрескивая, разбрасывая искры.
Между тем Чепер опустила в котел свежее курдючное сало, лук, перец, куркум, насыпала мелко нарезанные целебные травы. Варево кипело, бурлило, булькало.
Осторожно сняв котелок с огня, Чепер поставила его на землю и, сев на кошму, достала из-за пазухи завернутый в цветастый платок сверток. Развернув платок, знахарка взяла несколько небольших прямоугольных кусочков желтовато-белого корня и опустила их в густой бульон. Немного погодя, Чепер наполнила варевом чашу и бережно напоила больного.
– Завтра с восходом солнца он откроет глаза и заговорит, – уверенно произнесла Чепер. – Жаль, что корня