Он остановился в стороне, не мешая другим, и подождал, пока она уедет. Отпустил метров на пятьдесят и поехал следом.
То, что он увидел, ему тоже понравилось.
Свежий утренний «вельвет» – снег в тонкую полоску, обработанный специальным трактором, ровный и гладкий – позволял ехать тем стилем, что повторяет спортивный, но лишен всякого излишнего напряжения. Человек делает красиво то, что ему делать легко. Леди двигалась легко и быстро; по всему было видно, что она просто отпускает себя в плавное, совершенно свободное от усилий скольжение, не преследующее иной цели, кроме удовольствия от процесса. О такой езде говорят иногда: лыжи везут лыжника; ее движения выглядели естественно, как ходьба или бег. Соболь заметил, что лыжи у нее совершенно современные, с широкими носками и узкой талией. И снег из-под них почти не летит – признак совершенно современной техники. Но вела она их узко, разводя только в крутых поворотах, и то исключительно по необходимости – совсем не по нынешней моде, весьма раздражающей Соболя своей искусственностью и некрасивостью. У нее была та классическая техника, что от современных лыж стала легче в исполнении, но не изменилась практически ни в чем. Начинающие так не ездят. И, в частности, так не ездят те, кто приезжает в лыжные районы не ради каталки, а ради знакомства.
У нижней станции подъемника леди как была, так и осталась в одиночестве.
Тогда Соболь подъехал к ней.
– Буэнос диас!
И тут же понял – она не местная, хоть и темноволосая. В том, как она повернулась к нему в ответ на его слова, чувствовалось удивление.
Он рассмеялся:
– Тогда так: доброе утро…
А вот на английскую речь она улыбнулась и подняла очки-маску, закрывавшие половину лица.
– Доброе утро, – сказала она не спеша, присматриваясь.
Несколько секунд они рассматривали друг друга.
Он смотрел и думал – нравится она мне? В первую секунду было все-таки непонятно. Сперва он понял только, что волосы у нее не такие темные, как показалось – верно, от яркого солнца и снега – а темно-русые, и они переливаются на этом солнце едва заметно, то темней, то светлей. Потом, словно проявляющийся негатив, из общего впечатления появился четкий очерк лица с высокими скулами, острым подбородком и широко поставленными глазами, совсем чуть-чуть курносый нос, правильные полноватые губы – не накаченные, судя по верхней – и немного веснушек. Непривычное лицо. Потому он и присматривался к нему несколько секунд.
А потом понял – он всю жизнь будет видеть его. Перед собой или в памяти, но всегда. Хоть и непривычное,