До того как обзавестись своим сопливым выводком и научиться определять брюхатость свиньи по хрюканью, Беатрис напоминала хрупкую Нэнси Синатру, какой та была в молодости. Тот же удлинённый овал лица, густое облако волос, удивительное сияние огромных карих глаз и интригующая отстранённость.
В тот день Билли выпил на халяву не меньше литра тёплого и кислого вина, после чего нейроны его мозга путём случайной комбинации выдали фразу, блистающую красноречием и покорившую Беатрис своей искренностью. «Вы необыкновенно красивая девушка и должны стать моей женой. Я буду заботиться о вас больше, чем о матушке Ландрас. Буду защищать от всех невзгод, любить и почитать всю свою жизнь до самого конца!» – напористо произнёс Билл Дарем слова брачной клятвы, стараясь не икать и украдкой вытирая потную ладонь о брюки. Тем не менее рука его была горячей, пожатие уверенным и крепким. Думаю, в тот момент всё и решилось – сестра никогда не умела сопротивляться чужой воле. Пообещав ей свою защиту, Билл, сам того не зная, попал в яблочко – робкой Беатрис, изуродованной авторитарным воспитанием властной матери, мир всегда представлялся местом грубым, наполненным всевозможными опасностями и угрозами. (Если что, матушка Ландрас – призовая свиноматка, неутомимая производительница чистокровного бекона, стоившая Биллу половины годового дохода от фермы. Такая вот расстановка приоритетов, что уж тут ещё скажешь.)
Мою мать подобный выбор Беатрис огорчил не меньше моего. За глаза она называла Билла «увальнем», а друзьям по клубу лгала с самым серьёзным видом, что муж её дочери инвестировал крупную сумму в фермерское хозяйство друга и вынужден следить за приростом прибыли и вести бухгалтерию. В качестве доказательства она демонстрировала фото зятя со свадьбы: на нём Билл Дарем был одет в свой единственный пристойный костюм и немалыми стараниями фотографа выглядел почти прилично.
Биллу хватило ума на понимание того, что с женой ему крупно повезло. Но то, что он называл божественным провидением, устроившим судьбоносную встречу, нам с матерью казалось извращённой гримасой Купидона. Не раз и не два она пыталась надавить на всегда такую покорную материнской воле дочь, чтобы разрушить этот нелепый союз, но сестра продемонстрировала несвойственное ей упрямство, и свадьба всё же состоялась. Теперь, спустя почти семь лет с того дня, в Беатрис больше ничего не напоминает ту нежную и порывистую девушку, которая мечтала увидеть северное сияние и стать иллюстратором детских книг. Глаза её потухли, талия раздалась, а руки загрубели от постоянных хлопот, порождаемых большой семьёй и обширным фермерским хозяйством.
Иногда мы созванивались, но удостоиться полноценного внимания Беатрис мне так и не удавалось. На заднем фоне нашего разговора обязательно визжали дети, отнимающие друг у друга игрушки; или кому-то надо было в туалет, а